Бросив на Билли короткий взгляд, Валери признала, что он, как всегда, очарователен и все еще любим ею, но если рассудить трезво, то он давно разочаровал ее: муж был достаточно умен, чтобы выдержать конкуренцию в бизнесе, которым занимался, и в то же время не настолько глуп, чтобы об этом стало известно.

Билли Малверн, чьи гены дали жизнь трем дочерям и ни одному внуку, который мог бы завоевать любовь ее отца.

Последний отрезок шоссе до поворота казался бесконечным. Слава богу, хоть этот уик-энд будет коротким. Они пробудут на ранчо только до утра понедельника, когда кончится фиеста. Необходимость вернуться на работу послужит хорошим поводом для них обоих, а детям надо в школу. Валери надеялась, что в этом году ей удастся взбежать приезда на ежегодный праздник: в субботу они приглашены на особенно престижный прием в Нью-Йорке, но все надежды рухнули после разговора с матерью, которая, позвонив из Марбеллы, заявила: о том, чтобы не поехать, не может быть и речи.

– Вы с Фернандой не были на ранчо почти восемь месяцев, – резко сказала она старшей дочери. – И я просто не понимаю, почему вы так глупо себя ведете, что одна, что другая. Не заблуждайтесь, будто достаточно лишь изредка отправлять детей в Калифорнию.

– Но отец обожает моих девочек, – попробовала возразить Валери.

– Ерунда. Не девочки, а ты и Фернанда его плоть и кровь. Как ты думаешь, почему Джез приезжает туда каждый уик-энд? Она не дура и прекрасно понимает этого человека, и если мы не побеспокоимся, то скоро она станет тем самым сыном, которого у него никогда не было. Вам понравится, если Джез вытеснит вас из завещания?

– Отец так никогда не поступит. – Она пыталась говорить с уверенностью старшей дочери, одновременно удивляясь, как удается ее матери, живущей в Испании, всегда точно знать, что происходит в ее жизни. И как всегда в таких случаях, ее охватывала ярость.

– В отличие от вас мне лучше знать, на что способен ваш отец, – невозмутимо отпарировала Лидия Стэк Килкуллен. – Он поступит так, как ему удобнее, и именно в тот момент, когда вы меньше всего ожидаете этого. Сколько раз надо повторять, что он эгоистичное чудовище и раб своих внезапных прихотей? Я ни секунды не сомневаюсь, что с годами он стал еще эгоистичнее и импульсивнее. Ему шестьдесят пять, Валери, и он не вечен.

– За десять лет он ничуть не изменился. Он проживет до ста лет, мама.

– Тем более надо лишний раз напомнить, как вы ему преданы. И подумай, Валери, а что, если он снова решит жениться? Всегда найдется немало женщин, которые с удовольствием станут миссис Майк Килкуллен номер три. Ну неужели вы забыли, что он сделал со мной?

– За двадцать один год еще никому не удалось заполучить его, – напомнила она матери, но раздражение, которое она безошибочно уловила в ее голосе, лишний раз доказывало, насколько она, Валери, оказалась недальновидной.

Возможно, мать и права, подумала Валери, заметив, что они проехали уже Карлсбад-сити. Разве мало в Нью-Йорке шестидесятипятилетних мужчин, вдовцов или разведенных, которые женились на молоденьких? Подобное давно превратилось в стандартную процедуру, настолько предсказуемую и естественную, что на это не обращали внимания. Вот если бы шестидесятипятилетний женился на женщине своего возраста, то это стало бы сенсацией Манхэттена, разговоры наверняка продолжались бы целую неделю. Почему она сама не подумала о такой возможности? А Фернанда, этот эксперт-самоучка по разводам, почему ей это не пришло в голову?

Отдавая себе отчет, что здесь она дала маху, Валери с досады прикусила губу.

Но так было не всегда. После того как родители развелись, мать постоянно настаивала, чтобы они с Фернандой ежегодно проводили на ранчо по нескольку недель.