Тогда он ждал ее на даче практически до конца лета, но Маша в поселке больше не появлялась. Йовану наскучило выглядывать ее каждый день, и он тоже сорвался в город и перестал приезжать в поселок.

И вот этим летом снова все всколыхнулось внутри при первой встрече с Машей. Поначалу Йован решил, что это отличный шанс отомстить Арине, даже номер телефона взял, но быстро передумал: некрасиво втягивать Машу в грязные игры с чужими изменами. Только вот к соседке тянуло со страшной силой, как бы Йован ни старался о ней не думать. И этот ее странный бойфренд жутко раздражал.

Окончательно сорвало крышу после тенниса, когда Йован оказался с Машей в непозволительной близости. Хрупкая, гибкая, еще с летним загаром, длинными ногами и острыми коленками. Как она обнимала его за шею и притягивала к себе каждый раз, когда они выигрывали партию. От этих прикосновений Йована мощно накрывало. Такого он не испытывал даже с Ариной, хотя искренне верил, что любит ее. Маша не старалась быть соблазнительной, не смотрела на него вызывающе, как это делала ее подруга с Сашей. Маша такая естественная, и это в ней нравилось больше всего. Она будто не знала, какая женская сила в ней есть, или пока просто не умела ею пользоваться.

После тенниса мысли о Маше больше не отпускали. Да-да, и на дачу Йован снова стал ездить только из-за нее. Мама удивлялась, почему это его тянет туда даже осенью. Она и сама стала выезжать за город чаще, пытаясь разгадать, почему сын вдруг решил сбежать на природу.

Йован забыл про месть Арине, но само предательство забыть так и не смог. В груди образовалась такая дыра, которую уже ничем не заштопать. Йован точно знал, что с Ариной им больше не быть вместе и нужно покончить с их отношениями. Для него это первое расставание, и чем дольше он тянул с важным разговором, тем сложнее было все оборвать. Арина же, будто нарочно, строила совместные планы, не замечая отстраненности и раздражительности своего парня. Теперь, когда Маша не выходила из головы, сделать это нужно как можно скорее. Йован все ждал подходящего момента, но понял: их для расставаний не бывает. Время все лечит, и за черной полосой обязательно придет белая, Йован это точно знал, и сердце может разбиваться к счастью.

— Ну хорошо, — дернула плечиком Арина, — свободные отношения так свободные…

Она хотела придать легкости своему голосу, но было заметно, что слова парня ее задели. Раньше Йован думал, что ревность Арины может доставить ему удовольствие, но почувствовал лишь пустоту и безразличие.

С ветвей срывались ярко-желтые листья и плавно опускались под ноги. Все, о чем вспоминал в последнее время Йован, — это дорога до дачи и Машины карие глаза.

— Ты знал, что Кристина с Игорем собираются устроить в следующую пятницу «Самый страшный Хеллоуин»?

— Нет. Но я знаю, что больше не люблю тебя, Арина, — сказал Йован твердо, — и понял, что никогда не прощу.

Только после этих слов Йован осознал, что он наконец честен и с Ариной, и с собой. Да, дыра в груди по-прежнему осталась, но теперь она хотя бы дальше не разрастается.

Маша

Слава окунул кисточку в банку с зеленой краской и размашисто написал на дощатой стене: «Здесь был Слава…» Рядом красовался страшный чертик с высунутым языком и неровная ромашка. День был по-осеннему теплый. В поселке стояла настоящая золотая осень, красно-желтым цветом горела листва. Сегодня мы решили перекрасить сарай. Тот самый, в котором я поцеловалась с Йованом. В первый и последний раз, между прочим. Сама не знаю, зачем я это так часто вспоминаю…

— Перестань рисовать всякую ерунду! — Я забрала у Славки кисточку и аккуратно закрасила его рисунки.