– Он был главой нашей семьи. Все и вся вращалось вокруг него. Когда его не стало, все переменилось. – На мгновение лорд Баркли замолчал. Он стоял, не шевелясь, задумчиво вглядываясь вдаль. А затем резко повернулся к Эвелине и пожал плечами. – Но нельзя сказать, что его смерть была неожиданностью для нас.

Они продолжили путь по тропинке вдоль берега. Эвелине нравилась походка молодого маркиза. Он двигался с врожденной неуловимой грацией – естественной и неподражаемой.

Под ногами у них скрипела еловая хвоя. Девушка глубоко вдохнула приятный хвойный запах, который любила с детства.

– Ваш отец долго болел? – спокойно спросил молодой человек.

Эвелина будто оцепенела. Болел? Он и часа не протянул после того, как однажды вернулся домой весь избитый и окровавленный. А из раны в боку сочилась кровь, с каждой струйкой которой из него как будто вытекала жизнь. Эвелина как сейчас слышала его хриплое дыхание, когда он умирал у нее на руках. Хотя она прижимала руку к повязке, горячая алая жидкость продолжала струиться сквозь нее, образуя на полу ужасную темную лужу. Девушка вздрогнула и учащенно задышала. Широко раскрыв глаза и едва сдерживая слезы, она застыла с выражением отчаяния на лице, неподвижно уставясь в одну точку.

– Вам нехорошо?

– Нет. – Комок подступил у нее к горлу. Пытаясь сосредоточиться, она посмотрела на утку с пятью крошечными желтыми утятами, которые медленно плыли по зеленой глади пруда.

Маркиз произнес что-то еще. Но Эвелина не слышала, погруженная в воспоминания. Она думала о том страшном дне и о предсмертной просьбе своего отца. Наконец она часто заморгала, заставив себя очнуться и вернуться к реальности.

– Извините, вы что-то сказали?

– Я спросил: вы были с ним близки?

– Близки? – Она еще не окончательно пришла в себя и продолжала думать о смерти отца. В ее памяти снова всплыло все – вплоть до мельчайших подробностей, вплоть до его последнего вздоха.

– Вы были близки с вашим отцом? – терпеливо повторил маркиз.

Эвелина тяжело вздохнула, стараясь вспомнить свою Прежнюю жизнь.

– Папа много работал. Много ездил по свету. Он был очень… занятым человеком. Иногда он не бывал дома неделями. Но он был моим отцом. Моим единственным родителем. Ну, не считая Салли…

– Салли?

Что-то шевельнулось у Эвелины в груди при одной мысли о веселом, румяном человеке, который старался заменить ей отца и мать.

– Это управляющий делами моего отца.

– И вы с ним сблизились?

– Очень сильно. Он практически вырастил меня.

– Какое отношение он имел к вашему воспитанию?

– Моя мать, ну… она не была создана для того, чтобы быть женой дипломата.

– Как это?

– Она ненавидела все эти перемены и переезды. Я знаю, ей не нравилось жить за пределами Англии. Каждый раз, когда отец получал новое назначение, у нее начиналась истерика. Она не могла привыкнуть к новым обычаям, новым людям, даже к новым домам. Она была англичанкой до мозга костей. И ей хотелось, чтобы все на свете тоже были англичанами.

– Есть такие семьи, которые остаются в Англии, пока глава семьи служит за границей.

– Но у нас было по-другому. Отцу хотелось, чтобы мы никогда не разлучались.

– Однако кочевать с места на место… Не иметь никакой стабильности в жизни…

– Ну и что в этом плохого? Зато я знакомилась с замечательными людьми, могла посещать экзотические страны.

– И где сейчас этот Салли?

Небо у них над годовой заволокло тучами, солнце скрылось. Эвелина оглянулась и увидела, что мисс Миртл и верзила лакей остановились неподалеку – так близко, что могли услышать их беседу.