Можно ли сказать, что уровень интеллекта помогает справляться с фрустрацией? Из этого, как вариант, следует, что мать может начать эксплуатировать интеллектуальные способности ребенка, чтобы освободиться от излишней зависимости от него. Это нормально, но если у ребенка высокий интеллект, он и мать могут «договориться» использовать возможности интеллекта обособленно – это как выделить психику из психосоматического единства и существования.

Не забудьте про трудности, связанные с областью психосоматики, когда у ребенка формируется ложная самость в связи с расщепленным сознанием, а истинная самость скрыта или даже утеряна; так что, пока высшая математика преуспевает, ребенок может не знать, что делать с монеткой в один пенни.

Понять это мне помогла одна пациентка на примере детского рассказа «Флейтист из Гаммельна», который она прочитала в пять или шесть лет. Она была очень не уверена в себе и пришла ко мне на терапию, потому что ее высокий интеллект (чем гордились родители) мешал найти свою истинную самость. В возрасте шести-семи лет она прочитала няне историю о ребенке, возможно, имея в виду себя, который хорошо учился в школе, но постепенно сошел с ума. Когда моя пациентка закончила курс лечения и нашла дорогу к себе, ей было уже за пятьдесят.

Я считаю, что интеллект – это прекрасно, но в своей работе вижу, что ему придают слишком большое значение. Однако в рамках теории личности я должен принимать во внимание явные достижения обособленного интеллекта, не забывая при этом о психосоматическом единстве личности.

В старые добрые времена – сто лет назад – люди говорили о теле и разуме. Чтобы избавиться от доминирования обособленного интеллекта, им пришлось вывести понятие о душе. Теперь мы можем говорить о психике в психосоматическом единстве и, отталкиваясь от данной личностной структуры, переходить к концепции обособленного интеллекта, который у интеллектуально одаренного человека может превосходно функционировать сам по себе, безотносительно человеческого существа. Но именно человек, накопивший и ассимилировавший опыт, способен достичь мудрости. Только интеллект знает, как о ней говорить. Можно процитировать: «Как может он достичь мудрости, если все его разговоры о быках?» (Экклесиаст 38:25).

Итак, с точки зрения, которую я здесь излагаю, возможности обособленного интеллекта не ограничиваются сложением и вычитанием, делением и умножением, за исключением функций, которые берет на себя компьютер; получается, что еще есть человеческий мозг, сильно напоминающий компьютеры, которые вы создаете и используете в своем деле. Однако существует ограниченное количество «Я-состояний», с которыми индивид может идентифицировать себя. Это ограничение соответствует стадии личностного развития, которой человек достиг и на которой находится.

(Мы затронули большую тему. Плохо, что я не знаю, где остановиться, – информации очень много.)

Давайте посмотрим на разделение функций.

В случае с обособленным интеллектом разделение не создает трудностей. На самом деле, в этой области не бывает трудностей, кроме того, что касается компьютеров и программирования. Это не жизнь, а обособление от нее. Как индивид осуществляет разделение? На основании статуса всеединства и достижений как залога здорового эмоционального развития человека всеединство личности может идентифицироваться и с более крупными всеединствами, например с семьей, домашним очагом или домом. Личностное всеединство становится частью целого. Вскоре оно станет частью социальной жизни в широком смысле политических процессов и (в некоторых случаях) частью так называемого мирового гражданства.

В основе данного разделения лежит всеединство самости, возложенное (из страха наказания) на Господа. Мы возвращаемся к монотеизму, постижению смысла одиночности, единственности и исключительности; как быстро единство распадается на три, троицу! Три – самый простой состав семьи.