Бертрам Хэндли все равно не позволил бы ей уйти без объяснения. В свои тридцать пять он руководил огромным предприятием и умел добиваться от людей всего, чего хотел. Дебора давно изучила все его методы и приемы, поэтому и не решалась сейчас вступать с ним в борьбу.

Она впервые за сегодняшний вечер всмотрелась в его лицо. И сразу поняла, что он действительно сильно устал. Под глазами у него темнели круги, складка вокруг рта углубилась. У нее защемило сердце.

– Ладно, расскажи мне, пожалуйста, почему ты злой как собака. Если, конечно, еще не передумал.

Бертрам мрачно усмехнулся.

– Нет, не передумал.

Джейн принесла суп. Его потрясающий аромат мгновенно наполнил собой воздух. У Деборы слегка закружилась голова.

На самом деле она еще не ужинала. И можно сказать, не обедала. Вообще, ей приходилось переживать сейчас весьма сложные времена, но главная проблема заключалась в чувствах к Бертраму и в той новости, которую недавно ей сообщила врач. На остальное она старалась не обращать особого внимания.

Бертрам с удовольствием принялся за еду. Прозрачный бульон с фаршевыми шариками выглядел настолько аппетитно, что, помедлив, приступила к нему и Дебора. Через несколько минут обе тарелки опустели. Джейн принесла гуляш.

– Я злой как собака, Дебора, – наконец вновь заговорил Бертрам, – потому что, прилетев с Тенерифе сегодня утром, был вынужден столкнуться с массой неприятностей...

– Ты прилетел только сегодня? С Тенерифе? – удивленно тараща глаза, спросила Дебора. – А я думала, ты вернулся две недели назад, как и планировал.

Ей вдруг стало ужасно жаль его.

– Да, я планировал справиться с делами гораздо быстрее, – подтвердил Бертрам. – Но это уже другая история. История, которую я мечтал рассказать тебе сразу по возвращении. – Он замолчал, а когда опять заговорил, его голос зазвучал не сердито и грозно, а устрашающе спокойно. – Мне до сих пор не верится, что ты так жестоко со мной обошлась, Дебора.

К глазам Деборы подступили обжигающие слезы. Чтобы не расплакаться, она так крепко сжала в руках салфетку, что чуть не порвала ее. А немного успокоившись, пробормотала:

– Я ведь оставила тебе записку. Бертрам устало рассмеялся.

– И что я мог понять из твоей записки? Ты не потрудилась объяснить мне свое поведение и парой строк. Отделалась ничего не значащими фразами.

Дебора закусила губу. Причины, побудившие ее уйти из «Сноу Уайт», были крайне серьезными. Но заговаривать о них с Бертрамом она не намеревалась. Поэтому ничего и не написала в письме. Поэтому молчала и сейчас. Все дело было в том, что произошедшее после той вечеринки повлекло за собой не только ее моральные страдания...

– Мне всегда казалось, что ты действительно увлечена работой, которой занимаешься, – печально сказал Бертрам. – По-моему, и зарплата тебя вполне устраивала.

– Да, меня все устраивало, – ответила Дебора, вздыхая. – Но в моей жизни произошли кое-какие изменения. С ними и связан мой уход из «Сноу Уайт».

– Что же это за изменения? – оживляясь, спросил Бертрам.

– О столь личных вещах не принято разговаривать даже с боссом, относящимся к тебе как к другу, – с серьезным видом ответила она. Ей было необходимо убедить его в том, что изменения, произошедшие в ее жизни, никак не связаны с ним.

– О чем это ты? – Бертрам нахмурился.

– С тобой на некоторые темы я не могу разговаривать, – категорично заявила Дебора. – Мне пора!

– Нет уж, изволь подождать, пока я доем. – Бертрам окинул ее внимательным взглядом. – Мне кажется, ты похудела.