Люцифер мысленно зааплодировал.

— Он не скоро поправится, лежа в этом подвале. — В голосе леди появились требовательные нотки.

— Разумеется, нет. Не понимаю, почему Брислфорд решил, что этот парень и есть убийца, поскользнувшийся в луже крови.

Поскользнувшийся в луже крови?

Если бы Люцифер смог, он бы сейчас зарычал. Но он все еще не мог ни шевельнуться, ни издать звука. Боль в его голове лишь поджидала удобного момента, чтобы вновь лишить его чувств.

Единственное, на что он был способен, это лежать, слушать и запоминать все, что услышал. Пока леди рядом, он в безопасности. Похоже, она принимает его интересы очень близко к сердцу.

— Брислфорд сказал, что у этого парня был в руке нож.

Это, конечно, опять Джаггс.

«Папа» пробормотал: «Самозащита. Он заметил убийцу и схватил первое попавшееся оружие. К сожалению, не слишком эффективное против алебарды. Нет — разумеется, этот человек просто обнаружил тело и пытался перевернуть его».

— Итак, он невиновен, — вмешалась леди. — Мы должны перенести его в Грейндж.

— Я отправлюсь обратно и пришлю коляску, — ответил «папа».

— А я подожду здесь. Вели Глэдис положить в коляску побольше подушек, одеял и…

Голос леди удалялся, и Люцифер перестал прислушиваться. Она сказала, что останется рядом с ним. Вероятно, Грейндж — это дом «папы», и, может быть, она тоже там живет. По крайней мере он на это надеялся. Хотелось бы повнимательнее рассмотреть ее, когда боль немного утихнет — боль в его раненой голове и боль в сердце.

Гораций был очень дорог Люциферу — насколько дорог, он понял только сейчас, когда друга не стало. Он был слишком слаб, чтобы смириться с утратой. Мучительно искал и не находил способа забыться.

Ему оставалось просто лежать и ждать.

Он услышал, как леди вернулась, с ней пришел кто-то еще.

То, что последовало затем, было крайне неприятным. К счастью, Люциферу удалось на этот раз не потерять сознания, когда его поднимали. Затем последовала тряска в повозке, а потом он оказался в постели и уже полураздетый.

Раздевали его две женщины. Судя по их голосам и рукам, обе были старше, чем его ангел-хранитель. Он помог бы им, если бы мог, но это было не в его силах. Они очень аккуратно надели на него ночную рубашку, стараясь не задеть поврежденную голову.

Наконец его устроили на мягких подушках и душистых простынях и оставили в благословенном покое.

Филлида пришла взглянуть на своего пациента, как только Глэдис доложила, что его устроили.

Мисс Суит, ее старая гувернантка, сидела с вязаньем на стуле у окна. «Он отдыхает», — прошептала она.

Филлида кивнула и подошла к кровати. Незнакомца уложили на бок, чтобы не беспокоить рану на затылке. Лежащим он показался ей гораздо больше — широкие плечи и грудь, длинная линия спины, даже длиннее ног, — незнакомец занял собой все громадное пространство постели. Он не был самым крупным из мужчин, которых она видела в своей жизни, но, безусловно, самым мужественным. Веки его были устало опущены. Казалось, невероятная тяжесть не позволяет им приподняться. Она рассматривала его лицо. Та часть, которая была в поле зрения, казалась бледной и безжизненной. Губы, которым скорее следовало хранить легкую ироничную улыбку, были напряженно сжаты в тонкую прямую линию.

Суити была не права — он не отдыхал по-настоящему, он никак не мог расслабиться.

Филлида выпрямилась. Ее охватило чувство раскаяния. Ведь это по ее вине незнакомец получил такую ужасную травму.