«А ты хочешь, чтобы, увидев меня, он понял, что место уже занято?»

Ирония была ясна — бывший Верин любовник, некто Дмитрий Ваулин, красавчик, но личность глупая до чрезвычайности, никто не понимал, как Вера могла быть с ним близка несколько лет, так вот, этот Дмитрий вряд ли удалился бы восвояси, обнаружив в спальне любовницы кого бы то ни было, кроме своей собственной персоны, которую этот парень любил больше всего на свете — и уж во всяком случае, больше, чем Веру. Если бы Фил остался у Веры на ночь, мордобоя было бы не избежать. Не то чтобы Фил боялся драки, но просто не хотелось получать по носу — а этим бы все и закончилось — из-за женщины, которую он уважал, но не любил. И что подумала бы Лиза?

«Я боюсь, ты это понимаешь или нет?» — сказала Вера и демонстративно взяла Фила под руку — в прихожую вошла Лиза и бросила на них равнодушный взгляд.

«Понимаю, — сказал он, высвобождаясь. — Если твой Дмитрий начнет ломать дверь, звони по цепочке, мы с Эдиком и Мишей прибудем быстрее, чем милиция. А уж втроем»…

«Я поняла», — пробормотала Вера и выбежала, хлопнув дверью. Могла бы позвать Эдика, он тоже одинок, и, к тому же, посильнее Фила — занимается борьбой и недавно, это все знали, сломал челюсть соседу, который на его глазах смертным боем бил жену, не давшую червонец на чекушку.

«Что это с Верой?» — спросила Лиза, когда они с Филом вышли на улицу и направились к троллейбусной остановке.

«Дмитрия боится», — сообщил он.

«Это я знаю, — с досадой сказала Лиза. — Тоже мне проблема — мужика отшить. С этим любая женщина справляется без посторонней помощи».

Подошел троллейбус, Фил с Лизой поднялись в пустой полутемный салон, и разговор сам собой переменил направление.

«Ты думаешь, нам удастся придумать хотя бы один общий закон природы?» — сказала Лиза, когда они прощались возле ее дома. Фил уже забыл о Кронинской лекции.

«Придумать? — удивился он. — Открыть — не значит придумать»

«Открытие — результат опыта, — упрямо сказала Лиза. — Мы же не знаем о нематериальном мире ничего. Ни-че-го! И значит, формулировку любого общего закона должны просто придумать — без надежды доказать».

«Значит, все это пустое», — пробормотал Фил, думая не о странностях бесконечномерной Вселенной, а о том, какие у Лизы пушистые ресницы, и как хочется потрогать их пальцем…

До того вечера, когда им удалось нащупать верную формулировку самого универсального закона природы — полного закона сохранения энергии — оставалось еще… сколько же? Полгода.

Другие законы они тоже обсуждали, и не было никакой ясности, а с энергией получилось. Еще в позапрошлом месяце.

Как обычно, поговорили, и Николай Евгеньевич не захотел резюмировать сам (Фил видел, как он морщился, растирая ладонью правое колено — боль мешала Кронину сосредоточиться).

«Филипп Викторович, — сказал он, — пожалуйста, сведите воедино»…

Это было нетрудно.

«Все в природе закономерно, — сказал Фил. — Есть природные законы, уже познанные, а есть законы, которые предстоит познать. Нет во Вселенной Бога, а все проявления Божественного лика на Земле, все чудеса, которые наблюдали древние пророки и наши современники — результат не понятых ни нашими предками, ни нами проявлений законов природы, столь же естественных, как закон сохранения энергии или массы».

«Это все ясно, — не удержался от реплики Эдик, — ты давай суть».