Беззаветно любя свою сестру, Мария решила исчезнуть, чтобы не мешать счастью Груни и Эдика — она знала, что судьба толкнет ее жениха к той, которая в тяжелый момент окажется ближе. Сама же не стала сразу связывать, как говорится, свою судьбу с Мишей, хотя уже было между ними нечто большее, чем соседская симпатия. Однако Мария твердо решила переждать в Питере, у тети, пока молодой человек как следует встанет на ноги и в деловых странствиях по миру восстановит все потерянное. Современные девушки, даже самые романтические, разумно смотрят на жизнь…

Вскоре еще одна пара поселилась в доме — в однушке Михаила. Пока детей нет, вполне достаточно.

Только пришлось долго выветривать гостиничный дух.

Шестиковичи некоторое время спустя открыли мини-гостиницу в соседнем корпусе — у них уже сбережений скопилось достаточно, чтобы не арендовать, а купить квартиру. Ну, и Воронов подбросил — вернул по-родственному часть квартплаты за три года.

Дмитрий Владимирович ушел на пенсию. Он примирился с Мартой и по телефону — у него тариф выгодный, — подолгу обсуждает с нею возможности обмена жилплощади в Питере на Москву. Марта никак не может решиться, но разговор поддерживает.

Все, с кем я начинал рассказ, счастливы и часто собираются в старой квартире Дедушевых. Выпивают за все хорошее, обязательно поминают, не чокаясь, Краснова.

Короче, жизнь вполне наладилась исключительно благодаря такой старомодной вещи, как беззаветная сестринская любовь. А вы говорите…

Я же остался на некоторое время в одиночестве, как всякий автор, закончивший сочинение и простившийся с его героями. Население опять к Новому году готовится, рождественские подарки скупает оптом, компании сколачивает… А я сижу вот, задумчиво перелистывая двенадцатый том тридцатитомного Диккенса, в котором под странным названием «Битва жизни» уже описано все, о чем я вам рассказал. Даже имена моих персонажей начинаются теми же буквами, что у гения.

Только время другое.

Хотя время всегда одно и то же — оно же не начиналось никогда и не кончится. Оно течет и течет, как небесный рождественский свет, как мимолетный облачный дым на вечном синем фоне.

В общем — не прощайте, господа, но до свидания. А где свидимся — неважно.