– Да. И вечером я проверяла пломбы на дверях. Сейчас пломбы сорваны, сигнализация отключена...

Начальник охраны и врач быстро шли к выбеленному мрачному боксу, в котором и помещался злополучный морг. Начальник строил версии:

– Отключить сигнализацию мог только тот, кто знает код. Вы не могли кому‑нибудь случайно?..

– Нет! Я никогда никому не говорю кода, товарищ полковник! У меня же там сейф с... препаратами. Эфир, морфий, ледокаин, сами понимаете...

– Понимаю. Но как же тогда?

– Не знаю, – на сморщенном личике женщины отразилось искреннее отчаяние. И страх от того, что снова придется зайти в морг, вскрытый неизвестно кем.

У стальных дверей они замерли. Врачиха опять завизжала и сама себе зажала рукой рот: пресловутые свинцовые пломбы, которыми она с вечера опечатывала бокс, были нетронутыми. А алый пульсирующий огонек в верхнем углу двери указывал на то, что и сигнализация работает нормально.

– Не понимаю, – потерянно прошептала женщина, сползая по стене.

– Ия Карловна, только без обмороков! – приказал начальник и в подкрепление приказа добавил такое выражение, которое подействовало на шокированную врачиху лучше нашатыря. – Нам так или иначе нужно попасть внутрь. Чтобы установить факт похищения трупа.

– Да, да, конечно, – торопливо закивала Ия Карловна и достала из кармана небольшие никелированные кусачки. – Так я срезаю... пломбы?

– У вас руки трясутся. Лучше дайте мне. – И начальник охраны полковник Дрон Петрович Кирпичный выдвинул панель с кнопками управления сигнализацией.

– Какой у вас код?

– 3737щ920ХЬ, – прошептала врач.

Полковник Кирпичный набрал код и отключил сигнализацию. Затем аккуратно срезал пломбы, повернул запорный рычаг тяжелой двери и вошел в пахнущую карболкой тьму бокса, приглашая Ию Карловну следовать за собой.

– Выключатель слева, – услужливо подсказала врач.

Полковник Кирпичный щелкнул рубильником, и яркий желтоватый свет залил унылое помещение больничного бокса с несколькими коридорчиками, ведущими в приемный покой, процедурную, пустовавшие по случаю отсутствия больных палаты и, наконец, морг (или, на языке персонала, – «морозилку»).

– Воняет тут у вас, – поморщился полковник, идя по коридору к выкрашенным серой краской дверям «морозилки».

– Йодоформ? – предположила Ия Карловна, хотя сама понимала, что йодоформ здесь вовсе ни при чем. Действительно, пованивало на вверенном ей стратегическом объекте медицинского назначения, и нехорошая это была вонь. Обычно именно так пахнут трупы, разлагающиеся в подходящей для этого температуре.

– Ничего не понимаю, – растерянно шептала врачиха, и противный, липкий страх расползался по телу, хотя слыла Ия Карловна бесстрашным человеком, бывшей сотрудницей КГБ, повидавшей всяких покойников на прозекторских столах. Но такого, чтобы труп исчез бесследно из морозильного шкафа, еще не бывало!

– Где лежал труп? – спросил полковник Кирпичный.

– Здесь. – Ия Карловна с грохотом откинула никелированную крышку бокса и выдвинула из морозной тьмы цинковый поддон.

И закричала.

Вместе с ней закричал было полковник, но вовремя остановился и сказал только:

– ... мать!

На цинковой плоскости лежало нечто, бывшее когда‑то человеческим телом. Но самым страшным было то, что среди оголившихся костей, отвратительных лохмотьев разложившейся плоти и внутренностей кишели крысы. Они обгладывали череп, вылезая из глазниц и оскаленного рта, ползали под ребрами, и на минуту показалось, что труп живет чудовищной жизнью.