Брук вздрогнула, услышав в его голосе прежнюю страстность. Да, это был тот Лео, в которого она влюбилась с первого взгляда, тот самый пылкий итальянец из Милана, с горящими черными глазами, в которых читалось всепоглощающее желание.

– Когда я женился на тебе, то уже точно знал: мои чувства к Франческе ничто в сравнении с тем, что я испытывал к тебе, – разгорячился Лео. – Когда ты рожала Алессандро и я видел, каких мучений это тебе стоило, то был готов отдать жизнь, чтобы хоть немного облегчить твои страдания. А когда доктор передал его тебе и ты взяла нашего малыша на руки и улыбнулась ему, меня настолько переполняла любовь к вам обоим, что я потерял дар речи. И в этом заключалась моя главная ошибка, – признался он, немного помедлив. – Я не мог произнести три заветных слова: я люблю тебя. Я… люблю… тебя… – повторил он, целуя Брук после каждого слова. – Не знаю, отчего это казалось мне таким сложным. Наверное, дело в том, что я мужчина. Мы довольно странные существа. Но я всегда любил тебя. И пытался показать свои чувства многими способами. Помнишь, как после рождения Алессандро мне не терпелось отвезти вас домой, на Комо, чтобы познакомить с родителями? Ты была так мила и внимательна со всеми моими родственниками. И за это я любил тебя еще больше. Я сходил с ума от желания, помнишь?

Сердце Брук сжалось.

– Да… помню. Но, честно говоря, Лео, после того, что сказала твоя мама, я решила, что твой неуемный аппетит в сексе вызван тем, что, оказавшись рядом с Франческой, ты хочешь ее, но не можешь быть с ней и весь свой пыл тратишь на меня. А потом, когда ты перестал заниматься со мной любовью, я подумала, что ты добился се.

Лео ошеломленно посмотрел на жену, уронив от изумления руки на колени.

– Господи… Брук… клянусь, Франческа была совершенно ни при чем. Просто я очень уставал. Стресс, переживания. Я опасался, что смерть Ло-ренцо изменит мою жизнь. Я полагал и боялся, что отец попросит меня вернуться в Италию. Поэтому работал как каторжный, чтобы закончить все до отъезда. Я приезжал к Франческе всего однажды – именно тогда ты видела меня здесь. Она позвонила в офис, плакала и говорила, что расскажет моим родителям обо всем. Я понятия не имел, о чем идет речь, но она явно была в истерике. Мне пришлось поехать. Вот тогда Франческа и поведала мне эту страшную историю. Я понял, что ее необходимо сохранить в секрете от мамы и особенно от отца. Он в Лоренцо души не чаял. Узнай папа, каким мерзавцем оказался в действительности его обожаемый сынок, его хватил бы удар. А тебе я ничего не сказал, потому что мне было стыдно, стыдно за брата. – Он опять замолчал. – Вот так все и произошло. Клянусь. Черт подери, не возьму в толк, с чего мама сделала такие выводы. Абсолютно непонятно.

– Вероятно, тебе стоило сказать Франческе, что ты больше не питаешь никаких чувств к ней. Впрочем, теперь, когда все прояснилось, может быть, оно и к лучшему, что я услышала тот разговор. Это заставило меня очнуться и перестать притворяться той, кем я не была на самом деле. Заставило задуматься и понять, что не все так идеально в нашем браке, как мне казалось.

– А я всегда был уверен, что в нем все идеально.

– Правда? Ты серьезно?

– В общем и целом. За исключением твоего лицедейства в постели, – улыбнулся Лео. – Но все наладилось, когда ты, подслушав разговор моих родителей, утвердилась в мысли, что я тебе неверен. Так что я, наверное, должен быть благодарен маме. Шучу, конечно. Когда я пришел домой после того, как Франческа излила мне душу, мне больше всего на свете хотелось, чтобы ты меня обняла. Но тебе стало нехорошо, и ты легла. И вот я вошел в спальню и увидел тебя – такую красивую, соблазнительную. Мне пришлось срочно принимать ледяной душ, чтобы унять желание, переполнявшее меня.