Абитуриентов поселили на четвертом. Посчастливилось попасть в маленькую угловую комнату, куда были втиснуты обшарпанный шкаф, три кровати с тумбочками, где пустовало пространство для стола. Напротив комнаты блестели свежей эмалью двери туалета и умывалки – соседство с плюсом быстрой доступности и множеством минусов. Зато Изе, как в детдоме, повезло с малонаселенностью.

В оконную створку заглядывали кленовые ветки. Окно смотрело на восток, обрыв за распахнутой рамой завершался тихим, без троллейбусных проводов и трамвайных рельсов, переулком. В противоположном конце общежитского коридора располагалась кухня с газовой плитой, где позволялось готовить самим, но было не в чем, поэтому обедать решили в студенческой столовой при институте.

Комната скоро преобразилась и расцвела, как преображается любое, пусть временное девичье жилье самой прелестью порхающего присутствия. Третьей «квартирантке», Ларисе Шумейко, удалось разговорить изнуренную ремонтным хаосом вахтершу. Та сообщила, что зовут ее Дарьей Максимовной и что в случае поступления девушки останутся в этой же комнате.

Открыв свое имя, как бы доверившись, вахтерша вдруг загорелась пылом хозяйственной помощи, распотрошила подсобный закуток и выудила из горы хлама две необходимые в быту вещи – алюминиевый чайник и скрученную рулоном географическую карту СССР. Карта прекрасно заменила настенный ковер над Ксюшиной кроватью, одновременно выполняя свою скромную образовательную роль. От себя лично расщедрившаяся Дарья Максимовна добавила громоздкий стол со следами полировки и резными ножками, чья дальняя история была неизвестна, а ближняя хранила признательную память о руках, отскобливших с него липкую грязь помойки. Поднимая возвращенного к жизни мастодонта вверх по лестнице, девушки встретили Андрея Гусева.

– Гусь лапчатый, – поджала губы Ксюша, а Иза взглянула на него, сама того не желая, с симпатией.

– Вы тоже на четвертом? – обрадовался он. – Я контрамарки в цирк достать могу, пойдем?

– Вот поступим – тогда, – важно кивнула Ксюша, – ты меньше балаболь, лучше мебель помоги наверх утартать.

Андрей покорно взвалил стол на спину. Иза терзалась угрызениями совести: бедная его голова, наверное, еще не прошла после ушиба. Но затененное столешницей лицо вроде бы не выказывало признаков боли, Андрей даже умудрялся болтать с Ксюшей.

– В цирк бесплатно грех не сходить.

– Поди, шутом гороховым подрабатываешь тама?

– Меня «тама» фокусник пополам распиливает.

– О, да ты покойник со стажем! – засмеялась Ксюша. – Мы уже видали, как ты помер, чего сто раз смотреть? К сочинению готовиться надо.

Он вздохнул с сожалением:

– Что ж, не смею настаивать и спорить с такой девушкой.

– С какой «такой» девушкой? – насторожилась Ксюша.

– Которая запросто коня на скаку остановит, в горящую избу войдет…

Андрей наконец впихнул стол у окна между кроватями и, по-стариковски кряхтя, разогнул спину:

– Вы, Аника-воин, не только безжалостны, но и неблагодарны.

– По гроб жизни благодарны, – раскланялась Ксюша.

– Да на здоровье. Всегда рад помочь за банку варенья и коробку печенья.

– Ах ты, барыга, на тебе сырок!

– У меня к вам серьезное предложение…

Она захохотала:

– Замуж зовешь?

– Увы, не смогу оправдать ваших пылких надежд, – развел он руки в растерянном жесте, пряча за шутливым тоном смущение.