|
Да, приятно побывать в чужой стороне! — вздохнул портной. — Там почти весь год стоит лето. Воистину, мы не дети, а всего лишь пасынки Господни… Но я не о том хотел сказать. Мы ведь говорили об аистах. Невозможно постигнуть до конца всю диковинность этих созданий. Прежде чем улететь в далекие края, они всегда собираются гигантской стаей. Я однажды видел такое собрание под Кверндрупом — несколько сотен, вот это были маневры! Аисты щелкали клювами все разом, так что шум стоял оглушительный. Верно, они обсуждали предстоящее путешествие. Держали совет, и вдруг вся стая накинулась на нескольких бедолаг и заклевала до смерти; с дюжину птиц остались лежать мертвыми. Говорят, аисты убивают своих больных и слабых собратьев, у которых не хватит сил для дальнего полета. И вот вся стая взмыла в воздух и давай описывать крути — точно сверло ввинчивалось в небо. Господи, спаси и помилуй! Ну и высоко же они взлетели! Стали похожи на рой мошкары, а потом и вовсе исчезли. А желток-то в яйце у аиста красный, словно огонь или кровь. Сразу видно, что это яйцо птицы, видевшей солнце. В нем лежит птенец из жарких стран.
— А меня аист тоже принес из жарких стран? — спросил вдруг мальчик, который не отрывал лица от стекла, но тем не менее слышал каждое слово. — Тебя он выловил у мельничной запруды, — ответил отец. — Ты же знаешь, всех маленьких детей аисты находят у мельничной запруды. — Но дети же все голенькие! — сказал мальчик. — Как же аист может различать мальчиков и девочек? — Потому-то он так часто и ошибается, — сказал фельдфебель. — Приносит девчонку, хотя мы ожидали парня. — Где запруда, там вода, а где вода, там и водочка, — сказал портной, беря карманную фляжку с комода, украшенного чайником и чашками, между которыми сидела нарядная кукла, подобная тем, которые в католических странах изображают Богоматерь. — Матушка Мария хороша, — сказал фельдфебель. — Не иначе как вы сами ее сделали? — Голова из Австрии, — ответил портной, разливая водку. — Одежду я сшил сам. Кукла напоминает мне мои юношеские странствия. Дети сажали такую куклу на столик возле входной двери, зажигали перед ней огарок свечи и просили милостыню у прохожих. «Сегодня у Мадонны день рождения», — говорили они. А теперь посмотрите на мою картину «Перевоплощение». Я сам ее сделал. — Он показал на грубо намалеванную цветную картину в большой раме. — Это доктор Фауст посреди своей комнаты, он погружен в размышления о науке. С одной стороны стоят часы, они показывают полночь, с другой стороны лежит Библия. Теперь потяните за вот этот шнур слева. Видите, часы превратились в Сатану, который собирается искушать доктора. А теперь мы тянем за другой шнур, Библия раскрывается. С ее страниц сходит ангел и призывает к миру на земле. Все происходило именно так, как говорил портной, причем одновременно с каждой фигурой показывался также стишок, передающий искусительные слова дьявола и предостережение ангела. Портной снова потянул за шнур справа, и ангел вернулся обратно в Библию, переплет захлопнулся, а дьявол остался с Фаустом. — Черт побери! — воскликнул фельдфебель. — И это все вы сами придумали? Надо же вам было стать портным с такой головой на плечах! — Эту картину я смастерил по образцу той, которую видел однажды в Германии. Я разбираюсь в механизмах. Историю про чародея Фауста я тоже не сам придумал: я видел ее во время моих странствий. Ее представляли в кукольном театре. Ангел восставал из Библии и остерегал доктора Фауста, но часы превратились в Сатану, и, когда ангел исчез и книга закрылась, доктор оказался во власти дьявола. У этого Фауста был еще фамулус, как они его называли, — слуга, прислужник, он знал о договоре хозяина с дьяволом и сам был готов войти в союз с нечистой силой, но вовремя опомнился; в последнем акте спектакля мы видим его бедным и жалким, он служит ночным сторожем в том городе, где живет разбогатевший Фауст. |
