– Послушайте, я не понимаю, что вы имеете в виду, называя меня техноманом! Я турист с Земли. Моя ракета упала в лесу. Здесь какое-то недоразумение! – Широко улыбаясь, я шагнул вперед, показывая пустые руки, но в этот момент кто-то, прокравшийся за оградой, засветил мне колом по уху так, что я упал. Крестьяне окружили меня и принялись сосредоточенно пинать. Делали они это без жестокости, но с чувством долга.

    – Бей его, Серега, да не носком – отобьешь носок-то! Ты его пяткой шпыняй, да по ребрам, по ребрам! – советовал староста.

    – А я пяткой и шпыняю, дядя Антип! Ишь ты, наглый какой: сам во всем признался! – это было последнее, что я услышал, прежде чем лишился чувств.

    Когда я пришел в себя, над деревней уже сгустились сумерки. Все тело болело так, как если бы меня пропустили через камнедробилку. Языком я пересчитал зубы – осталось на удивление много. Затем попытался привстать, но лишь застонал. Связанный по рукам и ногам толстой грязной веревкой, я лежал в деревянной клетке посреди площади. Неподалеку пылал костер, возле которого прохаживались несколько крестьян. Судя по всему, настроены они были воинственно. Один держал в руке цеп, другие вооружились топорами и косами.

    Мой стон привлек их внимание.

    – Ишь, очухался, техноман! Живучий, сволота! – удивился один из сторожей, подходя к моей клетке. Я разглядел его: это был мужчина лет пятидесяти с толстым бабьим лицом.

    – Что, техноман, болят ребры-то? – сочувственно спросил он.

    Я кивнул. Во рту у меня так пересохло, что даже язык распух.

    – Небось пить хочешь?

    Я снова кивнул. Крестьянин отошел к костру и вернулся с большой бутылью. Заметив, что у меня связаны руки, он разрезал веревку ножом и просунул бутыль сквозь прутья. Я стал жадно пить. Вода была чуть солоноватой на вкус, но прохладной.

    – Ну что, скажешь, где твоя шайка? – спросил сторож, протягивая руку за бутылью.

    – Нет у меня никакой шайки. Я с Земли! – устало сказал я.

    – Оно и верно. Какой тебе резон говорить? Все одно утром повесят... – добродушно сказал сторож.

    – За что? – завопил я, подскакивая и ударяясь головой о крышу своей клетки.

    – Так решил мир. Всех пойманных техноманов испокон веку вешают. Будто ты этого раньше не знал? Вы наших убиваете, а мы ваших.

    – Да не знал я ничего! Даже не слышал никогда о техноманах! – крикнул я, ощущая, как тонко и жалко прозвучал мой голос.

    – Полно врать-то! – зевнул крестьянин, равнодушно поворачиваясь ко мне спиной.

    – Постойте! Позовите старосту! Я все ему объясню.

    – Да не станет он тебя слушать. Тут и дураку все ясно. Одежи на тебе не было?

    – Не было.

    – В том, что использовал механизмы, сознался?

    – Сознался.

    – Ну вот видишь, кто же ты, как не техноман? – заявил мой собеседник, довольный тем, как ловко припер меня в угол.

    С другой стороны площади из темноты послышались равномерные удары топора.

    – Что это? – невольно спросил я.

    – Виселицу тебе сколачивают. Да ты не слушай, парень, спи.

    – Не стану я спать! Если уж меня повесят, объясните во всяком случае, кто такие техноманы! Имею я право знать? – завопил я.