– Зачем?

– Нужно, – повторил Гриша и слегка подвинулся, чтобы даже локтем не касаться Марусиного бока. – Я завтра схожу.

– Я с тобой, – моментально вызвалась она.

Гриша взглянул на неё как будто с усилием, хотел что-то сказать и не сказал. Что с ним такое?..

– Если вам невмоготу работать на кафедре, – желчно сказала Марья Константиновна, – займитесь частными уроками. Там вы вольны будете назначать и отменять занятия на ваше усмотрение. А здесь государственное учреждение, милая!..

«Милая», не поднимая глаз, тихо и твёрдо повторила, что ей «очень надо», и Марья её отпустила. В следующий раз ни за что не пустит!..

С Гришей они договорились встретиться возле планетария, и всю дорогу Маруся придумывала разную небывальщину: вот она вдруг становится самым лучшим преподавателем французского, и министр образования вручает ей медаль и премию в миллион рублей. Или нет, нет. Она увольняется с кафедры, поступает в самое престижное юридическое учреждение – неважно какое, – делает там карьеру, а потом её приглашают в институт с лекцией о том, как сделать карьеру. И в зале они все, не только Марья Константиновна, но и Антон, дамы с её кафедры и с других, а она, нарядная, весёлая, далёкая от них, как Полярная звезда, свободная, как яхта в изумрудных волнах южных морей, и все смотрят на неё открыв рты, а возле институтских дверей её поджидает лимузин с шофёром. Или ещё так: она увольняется с кафедры и становится пресс-секретарём президента, и её день и ночь показывают по телевизору, и во всей официальной хронике она всегда маячит за плечом у «первого лица», и у неё собственный кабинет в Кремле, и даже папа поражён такими её жизненными достижениями и больше не называет её кулёмой.

Маруся и дальше придумывала бы, но троллейбус остановился, и она выскочила на улицу. Было так жарко, что воздух над асфальтом змеился и распадался на узкие струйки. Маруся почувствовала, как моментально взмокло между лопатками. Это уж совсем некстати – старенький сарафанчик наливался тёмным цветом там, где соприкасался с влажной кожей, и это было очень некрасиво, стыдно.

Вытирая салфеткой лоб, она влетела в прохладный и пустой вестибюль планетария и первым делом посмотрелась в зеркало. Ничего хорошего – красные щёки, волосы на висках подмокли, шея тоже блестит от пота. Маруся торопливо выхватила из пакетика ещё одну салфетку и стала промокать шею. Хорошо, что Гриша не видит!

А где он, собственно говоря?..

Маруся выкинула в урну салфеточный ком, облизнула солёные распухшие от жары губы и огляделась.

В этот час в вестибюле не было ни души, только в кассе скучала за детективом дама неопределённого возраста. На Марусю она лишь мимолётно взглянула и опять уткнулась в растрёпанную книжку. Маруся немного постояла посреди вестибюля, сделав независимое лицо.

Должно быть, нужно позвонить Грише и спросить, где он. Или выяснить у кассирши, как пройти в дирекцию. Или хотя бы сесть на лавочку – что без толку-то стоять!.. Но почему-то она стояла, не решаясь сделать что-то не то и попасть в неловкое положение. Маруся с детства боялась неловких положений, с тех самых пор, как папа накричал на неё на улице.