И как только Сашенька об этом подумала, как сразу же поняла, что надо соглашаться на предложение приятеля.

Оставалось уточнить детали. Но в деталях, как известно, и кроется вся проблема.

— Но как я к ним внедрюсь?

— Войдешь в доверие и внедришься.

— А как я войду к ним в доверие? Это ведь не семечки на базаре продавать.

Чего, к слову сказать, Саша тоже ни разу не делала.

Но Димка считал, что все получится само собой.

— Ой, что мне тебе объяснять! Кто из нас девчонка — ты или я?

— Ну я. А при чем тут мой пол?

— А при том, что в этой ячейке, насколько я понял, состоят по большей части пацаны. Самому старшему из них от силы двадцать с небольшим. Остальные и того моложе. Как ты думаешь, согласятся они тебя принять в свою компанию? Да с восторгом! Ты же у нас симпатичная, даже красивая!

Сашенька посмотрела на него с изумлением. Раньше никто из ребят ей таких слов не говорил.

Может, Димка просто шутит? Но тот смотрел на нее с таким восторгом, что у девочки сами собой и плечи развернулись, и спина выпрямилась, а уж как глаза заблестели, это даже Димка отметил.

— Скажешь, что всегда мечтала об изменении мирового порядка. Про Карла Маркса что-нибудь им бухнешь. У тебя же по общаге одни пятерки! А я так понял, что они тоже хотят изменить положение вещей в мире.

— И для этого устраивают взрывы?

— Как там в «Интернационале» поется? «Весь мир насилья мы разрушим до основания, а затем мы свой, мы новый мир построим…» И как-то там дальше. Главное тут, что прежнее старое отжившее нужно разрушить, а потом уже на развалинах строить новое.

— Но зачем обязательно разрушать? Можно же просто дополнить.

Димка огорченно взглянул на нее и заметил, что с такими бледными идеями она к преступникам никогда в доверие не войдет.

— У тебя будет только один шанс, второго не будет. Либо они тебя привлекают к делу, либо нет.

— Да зачем им меня привлекать, если у них ячейка и без меня полная?

Димка хлопнул себя по лбу.

— Главное я тебе и не рассказал! Сегодня утром у них один человек слился!

— Струсил и сбежал?

— Говорят, что в больницу попала.

— Попала? То есть девушка?

— В том-то и дело. Эта Кроха, так они ее называли между собой, больше не в деле. Я слышал, как мой сосед по телефону с кем-то разговаривал и прикидывал, кого бы им позвать. Но знакомых они не хотят, потому что это опасно. Нужен человек со стороны. А тут ты! Подкатываешь! Вся такая из себя революционно настроенная.

— Не знаю… Как-то я в себе таких порывов не ощущаю.

— И не надо, я все для тебя уже подготовил. Ну, то есть не для тебя, а кто подвернется, но раз ты согласилась, значит, для тебя.

Сашенька ничего не понимала, а Димка не давал ей опомниться. Он тут же сунул ей в руки какие-то распечатки и подвел к дверям своей квартиры.

— Сейчас выйдешь, ознакомишься с текстом, а потом вернешься и начнешь агитировать! Они окопались в девятнадцатой, но ты к ним сразу не ходи, сначала по соседям походи, чтобы подозрений не вызвать. Позвони, поагитируй, тебя все нормальные люди пошлют на три буквы, тогда уж ты к террористам иди! Как они тебя впустят, делай что хочешь, но постарайся произвести впечатление идейной! И поторопись, а то они кого-нибудь пригласят, и ты мимо пролетишь!

С этими словами Димка выставил Сашеньку за дверь, где она очутилась в растрепанных мыслях, зато с кучей листовок, которые приятель заботливо состряпал для нее.