— Я не хочу, чтобы с нами жила тетя Маргарет, — сказал Джерард. — Я хочу к маме.

— Она умерла, — прошептал Эдвард.

Джерард зло скривился:

— Нет!

— Джерард, сынок, она умерла, — сказал ему отец.

У Джерарда задрожал подбородок. Он знал, что такое смерть. Это означало, что они возьмут мертвую маму — до сих пор он видел мертвыми только собак, — выкопают яму позади конюшни и положат ее туда. Но ведь отец этого не допустит!

— Я не верю.

Герцог немного помолчал. Джерард никогда не забудет, как утреннее солнце светило прямо в лоб отцу и каким этот лоб был блестящим и гладким там, где начинались залысины.

— Ты бы хотел ее увидеть?

Джерард кивнул. Через мгновение и Эдвард кивнул тоже.

— Да, — пробормотал Чарли. — Пожалуйста, позволь.

Герцог коротко кивнул, и все трое мальчиков неслышно поднялись со своих стульев и пошли следом за отцом, забыв про завтрак. Они спустились по узкой лестнице, которая вела прямо в гостиную герцогини. Там было очень тихо, непривычно тихо. Джерард часто сбегал по этой лестнице из детской в гостиную, чтобы посидеть у матери на коленях. В этой гостиной всегда было людно: экономка, горничная, слуги с подносами. Матери никогда не мешала эта толчея, и она никогда не отсылала Джерарда прочь, никогда не ругала его за то, что он бегает по лестницам, вместо того чтобы ходить. Сегодня комната была пуста. Герцог открыл дверь в ее спальню и махнул рукой слугам, и те тут же попятились к выходу. Затем отец шагнул в спальню и пригласил сыновей войти вместе с ним.

Потом Джерард пожалел о том, что отец это сделал. Джерард думал, что, возможно, не увидев ее такой в последний раз — жуткой, мертвой, он сохранил бы более радостные воспоминания о матери. Но ребенком он не мог знать, что его ждет, и, войдя в комнату, обнаружил ее, лежащую на кровати, настолько изменившуюся, настолько не похожую на себя, что он едва ее узнал. Темные волосы ее были зачесаны назад, убраны с лица, которое, казалось, запало, ушло в глубь черепа. С постели сняли покрывала, и она лежала в своей ночной сорочке, снежная белизна которой лишь подчеркивала землистый цвет кожи, совсем не такой, как всегда. Какой-то сверток был всунут в кольцо ее руки. Мама лежала с закрытыми глазами, но даже ему, пятилетнему ребенку, было ясно, что она не спит.

Эдвард рядом с ним всхлипнул. Герцог положил руку ему на плечо.

— Мне жаль, ребята, — очень тихо повторил герцог. — Можете уходить, если хотите.

— Спасибо, сэр, — сдавленно пробормотал Чарли и бегом бросился к двери. Эдвард всхлипнул и, закрыв лицо рукавом, тоже вышел следом за старшим братом, не сказав ни слова.

Джерард жался к отцу. То, что лежало на кровати, немного напоминало мать, но не было ею.

— Она действительно умерла? — Он снизу вверх посмотрел на отца, и тот коротко кивнул. — Почему она умерла, отец?

Герцог ответил не сразу. Его лицо странно исказилось. Похожее выражение было у Эдварда, когда тот понял, что сломал свой новенький компас: расстроенное и одновременно виноватое.

— Это кара Господня, — сказал наконец герцог едва слышно. — Она была слишком хороша для меня.

Джерард снова посмотрел на мать. Ему хотелось прикоснуться к ее лицу в надежде, что удастся ее разбудить, но так и не решился.

— Мы закопаем ее за конюшней? — печально спросил он. — Ей это не понравится, папа.