Всматривался в окрестности, утопающие во тьме, глядел на небо в надежде найти знакомые очертания земных созвездий. Вновь вспомнилась родная девятиэтажка, дети, жена, родители. Следопыт почувствовал себя ничтожной пылинкой, занесённой в чужой мир по воле злобного божества. От таких мыслей сжалось сердце и сделалось больно. Он потерял всякую опору. Остался один на один с неизвестностью, его будущее весьма туманно. А вот Кайдлтхэ…
Попаданец вновь взглянул на девушку. Нет, она не растеряна, не испугана, хотя её положение незавидно. Она преступница и беглянка, за ней охотится Трибунал. Но нет печати ужаса на девичьем лице. Нет страха в глазах. Она спокойна, уверена в себе и… Алексее. Надеется, что в трудную минуту он поддержит её, не бросит, придёт на помощь. А он раскис, пустил слюни. Щёки великого герцога зарделись, вспыхнули пламенем стыда. Следопыт очень надеялся, что даже зоркому глазу д'айдрэ не под силу разглядеть его минутную слабость. Но Кай остро чувствует окружающий мир, может читать мысли. Внутреннее смущение никак не скрыть.
– Там впереди что-то есть, – нарушила молчание Кайдлтхэ.
– Опять бандитская шайка? – насторожился Алексей.
– Нет, жильё.
– Я ничего не вижу.
– И я. Но слышу запах скота. Пахнет сеном и дымом, старыми брёвнами, глиной и выгребной ямой.
Девушка пятками сжала бока лошади и ушла вперёд. Следопыт поспешил за провожатой. Уж больно не хотелось всю ночь провести в седле, да ещё и на пустой желудок.
Где-то через сотню метров Алексей и впрямь разглядел невдалеке от тракта контуры каких-то построек. Наверняка здесь обитал зажиточный хуторянин. Просторный каменный дом под черепичной крышей, несколько сараев, хлев, конюшня и ветряная мельница вряд ли принадлежали босяку. Следопыт вновь вспомнил былые походы с металлоискателем. Под скромный придорожный хутор мог маскироваться нелегальный постоялый двор. Правда, по внешнему виду этот не тянул на подпольное увеселительное заведение. Впрочем, это мало интересовало великого герцога. Главное, теперь есть где остановиться на ночлег и, возможно, разжиться если не куском мяса, то миской горячей похлёбки.
Кайдлтхэ свернула с дороги и направилась к дому. Проснулись собаки. Спросонья они тявкали вяло, но, увидев, что незваные гости и не думают убираться, принялись обрывать цепи и захлёбываться лаем. Д'айдрэ, не обращая на них внимания, спешилась и принялась тарабанить ногой в дубовые двери.
– Эй, хозяин! Есть кто живой?! – закричала она.
Кайдлтхэ колотила в дверь уже несколько минут, собаки бешено лаяли, а из дома не доносилось ни звука, словно там все вымерли. Но вот в окне вспыхнул тусклый огонёк, послышалась какая-то возня.
– Кого там хорс принёс? Убирайся прочь, не то кишки на рогатину намотаю! – раздался голос перепуганного хуторянина.
– Открывай, лежебока! Сейчас вынесу твою калитку! – не унималась Кайдлтхэ.
Алексею быстро надоело наблюдать за препирательством. Переговоры явно зашли в тупик. А ночевать на обочине ой как не хотелось. Великий герцог слез с лошади, жестом попросил спутницу замолчать и заговорил вкрадчивым голосом:
– Послушайте, любезный! Мы скромные путешественники. Едем в столицу. У «Хромого висельника» на нас напали разбойники. Нам едва удалось спастись. Мы голодны и измотаны дорогой. И нас всего двое, пусть мы и д'айдрэ. Поверьте, мы не желаем вам зла. Более того, за постой и скромный ужин щедро заплатим.
– Заплатите, говорите? Д'айдрэ? Только вас недоставало. Вот сейчас впущу, а вы меня того, обчистите да прирежете! За какие грехи такое наказание? Идите прочь!
– С чего бы нам вас грабить? Наоборот, заплатим.
– Ну да, жди! Заплатите! А чем?
– Серебром. |