Сначала к мужу. Затем, узнав его, правда заочно, по фотографиям и ее рассказам, перестал. Только завидовал, что называется «по-белому», и уважал, понимая, что такому он не конкурент. Многие женщины всю жизнь ищут принца на белом коне и не находят. Кира нашла. Ей повезло, и Данил даже научился радоваться ее счастью. В этом и состояла эволюция. Когда любишь, хочешь, чтобы любимый человек был счастлив. Пусть даже не с тобой, пусть с другим. Но обязательно счастлив. Кира была счастлива, и Данил это принял, погасив свою боль радостью за нее.
А она… она, наверное, поняла это, потому что не стала отталкивать его, как тех, других своих поклонников, которых у нее хватало везде. Но каждый из них стремился удовлетворить свое желание быть с ней, совершенно не думая о том, чего может хотеться ей самой. А ведь среди тех, других, были такие донжуаны, путь которых усеивали осколки многих десятков разбитых женских сердец. Им не привыкать было отбивать у мужей даже верных жен. Но с Кирой почему-то не получалось. Она держалась за свое счастье, своего принца изо всех сил. И все же, порой, натиск становился так силен, что, казалось, ее бастионы вот-вот могут пасть.
И тогда вновь ревность удушливой волной поднималась в Даниле. Он готов был мириться с присутствием в ее жизни Антона, но не других. Не мог позволить, чтобы какой-то записной дамский угодник походя разрушил ее жизнь, потакая своей прихоти. Тогда Данил готов был разорвать любого, кто попытается сделать это. И разорвал бы, если б понадобилось. Со стороны Воронцов выглядел тихим, скромным и интеллигентным молодым мужчиной, добрым и умным. «Милый мальчик», – говорили о нем женщины, отчего он весь внутренне закипал. Данил не считал себя милым и, тем более, мальчиком. От своего сложившегося имиджа белого и пушистого шпица или умиляющего всех чау-чау с синим языком он понемногу начинал тихо сатанеть. Женщины через одну готовы были нежно ерошить шерсть ему за ушами и чесать брюшко, но ни одна не хотела взять домой. Всем требовались волкодавы, доберманы, овчарки. Данил таким не казался.
Впрочем, что ему до всех?! Его волновала только одна, и лишь ее мнение было ему важно. И когда однажды Кира, слегка выпив на вечеринке, назвала его «милый мальчик», боль пронзила все его существо. Видимо, выражение глаз Данила в тот миг сказало ей многое, потому что улыбка тогда пропала с ее лица, и больше она его так ни разу не называла. Рядом с ней он менялся, и из-под внешности чау-чау в любой момент мог возникнуть питбуль, натасканный убивать.
Тем не менее их отношения были ровными и… странными. Кира, разумеется, понимала, какие чувства Данил к ней испытывает, и никак не реагировала. Виделась с ним примерно так же часто, как и раньше, общалась дружелюбно, улыбалась, позволяла (в меру) заботиться о себе, смеялась его шуткам, но всегда ненавязчиво давала понять, где находится граница, которую ему переступать не следует. И надо сказать, Воронцов это «пограничное соглашение» соблюдал неукоснительно.
Но сегодняшний день стал исключением. И не потому, что Данил нарушил правила. Просто Кира их слегка изменила.
Был выходной. Воскресенье. Оба сидели дома, занимались своими делами и непринужденно переписывались в «аське». Надо сказать, что общих тем для разговоров у них имелось предостаточно. В частности, футбол. В наше время девушка – футбольный болельщик уже давно перестала быть экзотикой, но тут у них еще и симпатии совпали. Оба неровно дышали к питерскому «Зениту». Сегодня одной из тем их переписки стал только что завоеванный любимым клубом новый чемпионский титул.
«Это нужно отметить», – отстучал в сообщении Данил.
«Обязательно! – мигом откликнулась Кира. – Только мне пока не с кем – Антон в командировке».
«Так в чем проблема? Я могу приехать», – бодро напечатал Данил, сопроводив свое сообщение подмигивающим смайлом. |