– К тебе на прием просится одна дама, – начал мой антрепренер. – Возбуждена. Обещает заплатить любые деньги. Это хороший признак. Особенно если учесть, что они, деньги, у нее, дамы, судя по всему, имеются.

Просто так ко мне на консультацию не запишешься. Никакой рекламы о моей деятельности мы с Сименсом не даем. Никаких афиш и, упаси бог, интервью. Человеку, страждущему моей помощи, требуется, для начала, отыскать номер телефона моего помощника. А он засекречен не хуже, чем у Варвары.

– Кто такая? – осведомился я.

– Как всегда, богатенькая жена. Самый твой контингент.

– Что с ней?

– Насколько я понял, лично с ней ничего. Проблема с ее мужем. Что-то ему угрожает. Нечто неизведанное. Супруга уверяет, что дело не терпит отлагательств. Я записал ее на завтра, на десять. Зовут ее Нетребина Алина Григорьевна. У тебя как раз окно.

– О господи! – простонал я.

– Знаю-знаю, работать ты не любишь. Но ведь нам же надо чем-то оплачивать счета. За офис аренду подняли. Авто тебе новое пора покупать. Раз хочет женщина отдать любые деньги – отчего ж не взять?

– Циник ты, Сименс, – вздохнул я, но в календаре у себя пометил: завтра, в десять, в офисе. Значит, придется вставать ни свет ни заря, а потом по пробкам тащиться к нам на Большую Полянку. Да, прав Сименс: работать я не люблю. А кто, спрашивается, любит?

Я выбросил из головы завтрашнюю встречу с богатой дамочкой и снова взялся думать о личном. О Варе Кононовой. И к вечеру принял решение. Злоупотребить служебным положением и Варвару вызвать.

В самом деле: если ты, голубушка, засекречена так, что я не могу сделать первый шаг – его придется делать тебе. Пусть твое самолюбие немножко пострадает. Ведь ты не будешь знать, что не сама ко мне пришла, а я тебе приказал. А я тебе ни в коем случае не признаюсь.

Процедурой я пользовался в жизни всего пару раз. Но предполагал, что здесь не может и не должно быть строгих правил. Королева всего – импровизация. Главное только – очень сильно захотеть.

Процесс, чем-то похожий на подростковые занятия мастурбацией – только без самой мастурбации.

Я устроился в глубоком кресле и представлял себе: вот раскрывается дверь (дверь – это важно, это обязательный элемент, как символ входа или перехода), и она появляется. И я очень, прямо-таки ужасно рад ее видеть. У меня все в душе аж замирает и растекается, как я ей рад. И мне доставляет громадное удовольствие лицезреть ее светло-зеленые очи, и высокий лоб, и широкие скулы, всегда румяные от спорта или от здорового питания. И я в упоении разглядываю ее шею, и богатое декольте, и эту впадинку между грудями… И мощные плечи спортсменки, и совсем не аристократические, но отчего-то столь милые мне руки… И еще Варвару чрезвычайно украшает тонкая талия – особенно по контрасту со впечатляющей грудью и бедрами. А я вспоминаю, сколь приятен тембр ее голоса, и сколь очевидный ум чувствуется во всех ее разговорах. «Приди, о приди же, приди!» – мысленно кричу я. А потом повторяю свое заклинание – вкупе с теми посулами, какими я осыплю девушку, когда она появится: как буду я ласков, терпелив, понимающ, не скуп, вдохновенен, остроумен, весел и добродушен.

«Как же тебе будет хорошо со мной!» – посылаю я – сам не зная куда, в некое ментальное четвертое измерение – свой призыв.

Все в жизни ее на данный момент устраивало. Интереснейшая работа, замечательный начальник, ничего не болит, ничто не тревожит, наслаждайся себе старушкой Агатой и в тысячный раз поражайся коварству доктора Шеппарда.

Варя умела тихими, одинокими вечерами отключаться от всех рабочих ситуаций-проблем.