Слезин был крайне заинтересован.

– И как ты предлагаешь этого добиться?

– Развернув кампанию за голоса избирателей. Пытаясь воздействовать на общественное мнение.

– Ты хочешь сказать… в открытую? – Луис уставился на него. – Не станешь же ты просить людей отдать за нас свои голоса.

– Нет, не напрямую, конечно. Мы будем делать это ненавязчиво… используя силу убеждения. Нет нужды говорить, что все зависит от самой картины. А значит она должна быть выдающимся явлением. Ежегодно выпускается много хороших фильмов. Как определяют победителей? – Он посмотрел на Луиса.

– Прежде всего они должны быть выдвинуты на награду.

– Такими же, как мы, киношниками. – Скольник улыбнулся. – А что конкретно делает их достойными этого выдвижения?

– Качество картины.

– Ага. Вот мы и дошли до самого главного.

– Не понимаю.

– Зато Брюс понимает. Скажи, Брюс, что заставляет людей идти в кино, кроме, конечно, желания развлечься?

– Содержание. Название. Звезды.

– Да, да, но кроме этого, – нетерпеливо сказал Скольник.

– Слухи. Рецензии. Рекл… – Он посмотрел на Скольника и прошептал: – Реклама.

– Наконец-то. – Он взволнованно наклонился вперед. – Мы научились возбуждать интерес зрителей и заставлять их идти на наши фильмы. И я думаю, нам удастся пробудить тот же энтузиазм в наших коллегах, чтобы они выдвинули на награду «Анну Каренину». Это будет нашим первым шагом.

– Мы развернем целую кампанию! – возбужденно проговорил Слезин. – С завтрашнего дня станем распускать слухи о том, что «Анна Каренина» – величайший фильм после «Рождения нации». Если повторять это как можно чаще, зрители начнут в это верить. Мы используем силу убеждения. Мы начнем внедрять в их подсознание идею о выдающихся достоинствах «Анны Карениной».

– Мы должны быть уверены, что это сработает, – как о решенном деле сказал Скольник. – Я хочу сказать, что попытаемся. – Он помолчал. – А мы как-нибудь можем прикрыть себя, если наш план обернется против нас?

– Разумеется. – Усмехнулся Слезин. – В этом-то все и дело. Не мы будем говорить все эти слова. Это будут делать другие люди, работающие на других студиях. Мы лишь, как обычно, распустим несколько доверительных слухов и будем наблюдать за тем, как они расцветают. Одно правильно оброненное словечко тут, другое – там… и скоро весь город загудит. А когда к нам напрямую будут обращаться с вопросами, мы притворимся скромниками, будем отвечать уклончиво. Если мы правильно поведем дело, никто не сможет удержаться от соблазна дальше передавать эти слухи. И притом верить им.

– Слухи! – фыркнул Луис. Он недоверчиво посмотрел на Слезина. – Ты считаешь, что нам удастся завоевать призы Академии только при помощи слухов? Почему ты думаешь, что нам вообще удастся распространить их?

– Удастся, потому что я делаю ставку на темные стороны человеческой натуры. Мы будем выдавать информацию маленькими порциями и якобы под строжайшим секретом. Никто не сможет противостоять этому. Я хочу сказать… – Голос Брюса звучал намеренно мягко, его внимательные серые глаза не отрываясь смотрели в глаза Луиса. – Независимо от того, хочет ли человек чему-либо верить или нет, как бы сильно он ни старался удержать что-то в секрете, как ты думаешь, сколько в этом городе людей, которые действительно умеют хранить тайны?

Тамара пребывала в счастливом неведении относительно готовящегося массированного наступления на Академию.