Теперь требовалось передвигаться по крюкам, насаженным на концы углеродноволоконных четырехметровых палок, используемых одновременно и для
захвата и для высвобождения зажимов. Необходимость иметь три кабеля, как скоро уяснил для себя Камен, заключалась в том, что, пытаясь
двигаться от одного проема к другому с одним крюком, рано или поздно начнешь крутиться вокруг своей оси. Этот эффект имел отношение к
постоянной угловой скорости вращения колонии. Так что суть движения заключалась в фиксации двух кабелей и движении третьего.
После долгих тренировок, Питер научился скользить вдоль десяти метрового корпуса со скоростью около сорока метров в минуту. При такой
скорости Питер мог за четыре часа обследовать одну из сторон, занимаясь только одними крюками, и не уделяя ни минуты осмотру сооружения и
внешних систем. Это означало, что он сможет «обследовать» всю внешнюю поверхность за тысячу часов без учета пауз на инженерную работу,
перерывы на еду, сон и возвращения назад за новыми кислородными емкостями. Чтобы сделать перерыв, ему придется цепляться от проема к
проему, дабы достичь одного из пятидесяти четырех входных шлюзов, расположенных радиально, по три в линию, с интервалами в двадцать
градусов друг от друга. Камен прикинул, что, будь на то его желание, он смог бы обеспечить себе профессиональный рост только за счет
обследования наружных систем.
Неудивительно, что сам Питер вместе с генеральным управляющим Алоизом Давенпортом предпочли бы сидеть внутри и теоретизировать по поводу
того, почему падает давление в ирригационной системе, как это было на прошлой неделе, вместо того чтобы выйти наружу и произвести
обследование. Питер Камен не пошел бы, если бы падение давления в системе за последние десять часов не поднялось бы с семнадцати процентов
до тридцати. Такое положение дел требовало принятие решительных мер, как, например, собственноручный поиск причины сбоя.
Поверхностный осмотр, однако же, не дал никаких результатов.
Питер медленно двигался в узком пространстве между одним из теплообменников и бетонным изгибом.
Питеру приходилось внимательно следить за кабелями и крюками, чтобы не повредить какую?нибудь из тысячи сливных трубок, спускавшихся из
корпуса в теплообменник. Это были те самые канальца, которые, как предполагал Питер, покрывались льдом, когда ориентация цилиндра на солнце
погружала их в длинную тень теплообменника. Однако, ощупав два десятка таких трубок и подкрепив наблюдение термической пробой, Камен пришел
к выводу, что они не слишком холодные и не находятся подо льдом.
Возможно, что точка зрения Давенпорта ближе к истине. Удобрения, используемые в колонии, могли накопиться внутри трубопроводов или
закупорить дренажно?фильтрующие маты, находящиеся под почвой над внутренней плоскостью корабля… Разве что удобрения не могут накапливаться
с такой быстротой, и эта проблема была для Камена точно гордиев узел.
Питер повращал барабан, чтобы приблизиться к поверхности теплообменника. По мере приближения его взгляд скользил по нежным, покрытым черной
эмалью лепесткам и микротрубочкам, расположенным на его поверхности.
На мгновение газа слегка затуманились. Нет, подожди?ка. Туман на шлеме, а не перед глазами. Питер поднял перчатку и провел по шлему рукой.
На стекле появились толстые белые полосы. Что за чертовщина!
Полуослепший, Камен прекратил спуск и остановился, чтобы поразмыслить. Ясно, что нечто странное налипло на внешнюю поверхность шлема. Это
нечто, возможно, попало на стекло в виде капель, а затем под действием иссушающего вакуума превратилось в подобие взвешенной пыли. Ну и что
это может быть?
Питеру страстно хотелось поплевать на пальцы и провести по поверхности, хотя открыть шлем он не мог. |