— За что Козлов толкнул Кошелева? — спросил судья.

— Не знаю, я не видела.

— Но ведь вы на предварительном следствии, — начал прокурор, — давали другие показания. Чем вы объясните это противоречие?

Харчева неопределенно пожала плечами.

— Я не знаю… Может быть, следователь неправильно записал. Да, я еще хочу сказать: в тот день у меня, кажется, была температура…

— Вы говорите, что Козлов не отказывался платить за проезд? — спросил потерпевшую адвокат Вильнянский.

— Нет, не отказывался.

— Хорошо, — кивнул адвокат, делая на листочке какие-то пометки.

— Почему же вы, — обратился прокурор вновь к потерпевшей, — на предварительном следствии не заявили, что все это недоразумение, что Козлов ни в чем не виноват?

— Не знаю, — неуверенно ответила она. — Как-то так получилось…

— Видимо, допрос свидетеля Грошина внесет ясность в дело, — сказал Николай Максимович и предложил Харчевой сесть на свое место.

— Пригласите свидетеля Грошина, — попросил судья.

Открылась дверь. Вместо Грошина вошла полная женщина с огромной хозяйственной сумкой, из которой торчал кочан капусты.

В зале возникло оживление. На минуту все забыли о судебном заседании, о свидетелях.

Но уже скоро судье удалось восстановить тишину. Полная женщина с хозяйственной сумкой потеснила кого-то в первом ряду и села прямо напротив Николая Максимовича. У нее действительно был очень смешной вид, и сам Чернышев с трудом удерживался от улыбки.

— Пригласите свидетеля Грошина, — еще раз повторил он.

— Я здесь.

Оказывается, никто не заметил, как во время суматохи в зал вошел свидетель. Теперь все с интересом разглядывали его. Это был высокий, интересный парень с несколько самодовольным видом, одетый в модные джинсы и спортивную куртку.

— Я Грошин. Спрашивайте. Лишнего времени нет, на работу надо. План…

Чернышев пристально посмотрел на Грошина, и тот под его взглядом замолк.

— Что вы можете нам сообщить по этому делу? — обратился судья к Грошину после того, как ему был разъяснен гражданский долг и обязанность правдиво рассказывать все известные обстоятельства, относящиеся к данному случаю, и сделано предупреждение об ответственности за отказ от дачи показаний и за дачу заведомо ложных показаний.

— Знаете, товарищи, — заговорил Грошин, — я, может быть, и резко, по-рабочему скажу, но все это дело, из-за которого меня сюда пригласили, яйца выеденного не стоит.

— Ваши умозаключения можете оставить при себе, — строго заметил судья. — Говорите по существу.

— А я и говорю по существу, что дела-то и нет…

Грошину, видно, понравился собственный каламбур, и он засмеялся, поглядывая в зал, словно ожидая поддержки.

— Козлов спокойно вошел в автобус, взял билет, а когда хотел сесть, вагон тряхнуло, и он случайно задел Харчеву по лицу. А у нее, товарищи, нос очень слабый: чуть что — кровь так и хлещет.

— А зачем же вы тогда остановили автобус? — спросил судья.

— Во-первых, это была остановка, а во-вторых, я услышал шум: это Кошелев с бранью набросился на Козлова.

— А на предварительном следствии вы давали такие же показания? — спросил прокурор.