После своего пробуждения Волгин уже месяц жил на Кипре. И все, кто был с ним, также не покидали острова. Иэйа должен был скоро улететь на Цереру, где его ожидал присланный за ним космолет. Никто не хотел расстаться с фаэтонцем раньше времени.

Иэйю полюбили все. Да и нельзя было не полюбить этого мудрого, доброго, полного влекущего обаяния человека. И Волгин, несмотря на весь свой пессимизм и скептическое отношение к факту своего выздоровления, все же был благодарен фаэтонскому ученому за спасение своей жизни.

Иэйа ежедневно тщательно исследовал Волгина, но никому ничего не сообщал о своих выводах. И его никто ни о чем не спрашивал: если будет нужно, он сам скажет.

До отлета ракетоплана на Цереру остался один день.

И в то самое время, когда Волгин разговаривал с Мельниковой, решившейся наконец рассказать ему об отлете своих товарищей на Грезу, в доме, где все четыре года жил Иэйа, шел другой разговор, непосредственно касающийся Волгина.

Сидя на низком «диване», Ио, Люций, еще два врача и Мэри с ужасом слушали, что говорил им фаэтонский ученый.

Казавшийся бесстрастным голос Иэйи произносил слова, от которых холодный пот выступал на лицах слушателей.

Это было так неожиданно и так непереносимо страшно…

— Действие «Черного блеска», — говорил Иэйа, — в общем аналогично действию других радиоактивных веществ. Но оно имеет свои особенности. Лучевое влияние на человеческий и всякий живой организм нам совершенно ясно. Летаргия, вызываемая «Черным блеском», не может принести вреда человеку. Она только выключает его из жизни на тот или иной срок. А затем человек пробуждается вполне здоровым, даже еще более здоровым. И вы видели на примере Волгина, что наш вывод был правильным. Любой другой человек на его месте продолжал бы жить, как будто никакого перерыва и не было. Но мы не учли, и я только теперь понял это, что Волгин не обычный человек. Он был мертв почти две тысячи лет по вашему счету. Затем его воскресили. Это не могло не сказаться на самом веществе его нервных волокон, особенно на веществе спинного мозга. Не понимаю, как мы могли забыть об этом. Он проснулся внешне здоровым, но только внешне. Я тридцать дней слежу за ним. Мне сразу не понравились некоторые симптомы, которые я обнаружил в его нервной системе. Они незаметны, только наши приборы фиксируют их. Идет непрерывный и грозный процесс. И против него не существует никаких средств. Может быть, их найдут в будущем. Волгин обречен, и его нельзя спасти.

— Значит, смерть?

— К сожалению, хуже. Но, может быть, он сам, когда вы сообщите ему всю правду, предпочтет смерть.

— Что его ждет?

— Полным паралич. Он сможет прожить несколько лет, но только в совершенно неподвижном состоянии. Я не знаю, каковы моральные нормы, которых придерживаются люди Земли в таких случаях. У нас избавляют человека от ненужных страданий. Как поступить, дело ваше.

— Когда это должно случиться?

— Не могу ответить точно. Частичный паралич, думаю, начнется не позднее, чем через два месяца. Когда наступит полная неподвижность, я не знаю.

Молчание нарушил один из двух врачей, присутствовавших при разговоре:

— Значит, по-вашему, ничего нельзя сделать?

— Вы не знаете его причин, как не знаем этого и мы, это не обычный паралич. Он вызван «Черным блеском» и особенностями организма Волгина. Я знаю уровень вашей медицинской науки. С любым видом паралича вы справились бы. Но не с этим. По-моему, сделать ничего нельзя.

3

Волгин вернулся на Ривьеру, в дом Мунция. С ним были Мария, Владилен и Мэри.

Волгин чувствовал себя прекрасно. Прогрессирующий процесс, обнаруженный Иэйа, еще никак не проявлял себя.