– Ты зацепила ее за самое нутро – вот это и есть настоящая работа: зацепить клиента, воскресить его детские желания и симпатии. Мы все родом из детства, у всех есть нереализованные желания, несбывшиеся мечты, и дело рекламщика – дотронуться до этих потаенных и забытых воспоминаний, вытащить, дать их человеку: вот они, доступны, просто протяни руку. Идея с волшебными горшочками, с лепреконом и монетами – выше всяких похвал, причем ты это на ходу придумала, как и новогоднюю кампанию, а они это увидели и оценили. В общем, так. Если у тебя нет других планов, я бы хотел обсудить твою зарплату. Кабинет, насколько я понимаю, тебе понравился.

– Мирослав, я должна вам сказать, что…

– Не «вам», а «тебе» – мы все здесь на «ты», привыкай.

– Но… дело в том, что я… меня с прошлой работы выгнали.

– Отлично, значит, другой работы у тебя нет. Завтра сможешь начать?

– Меня выгнали, обвинив в мошенничестве и попытке присвоения средств фирмы.

Он посмотрел на меня и засмеялся. Я не понимаю, что смешного в том, что меня выгнали со скандалом на виду у всего офиса.

– Проехали. – Мирослав уже отсмеялся. – Только полный дурак мог поверить в это, а я не дурак, Лина. Насколько я понимаю, наш Фролов этой проблемой уже занимается, так что больше тебе не о чем беспокоиться. Как он лихо тебя сюда приволок, а? Послушай, у меня есть работа, а твой защитник будет занят еще где то час, и если ты собираешься его ждать…

– Он велел ждать.

– Может, поможешь разгрести завалы?

– Конечно. Давай, что нужно, и я с удовольствием… если смогу.

– Брось это, Лина. – Мирослав уже не улыбался. – Ты все можешь, неужели ты не поняла? Подруга, ты сегодня сорвала заказ, который сулит такие деньги, что даже я приседаю от восторга и ужаса. У них чудовищный рекламный бюджет, это транснациональная компания с главным офисом в Лондоне. Они выпускают молочко, соки, конфеты, сладкие напитки, джемы… да боже мой, чего только они не выпускают! И если им понравится наша работа – а они уже готовы платить, то, имея их в клиентах, мы будем кушать свой хлеб с икрой, и икра будет не кабачковая, уж будь уверена. А главное – ты понравилась Одолиной сразу, а это не что попало. Так что оставь сомнения, Лина. Я рад, что ты с нами.

Интересно получается в жизни. Только что все рухнуло – и вдруг само по себе построилось снова. Может, старое сломалось именно потому, что нужно было дать дорогу новому?

Я не сильна в таких материях, но сейчас я чувствую себя спокойно и уверенно. Хотя утром мне казалось, что я на этом свете лишняя.

5

– Голову откинь… Теперь спокойно лежи.

Что то липкое полилось мне на грудь и шею и частично на лицо. Это невозможно будет отстирать и сложно отмыть. Налепили нашлепку из воска, прямо на правый глаз, и это добавило негативных ощущений. А второй глаз открыть нельзя.

– Подожди, Костя, руку надо вот так. Лежи, тело.

Это мне кто то говорит. Я – труп, и меня сейчас вертят во все стороны, укладывая как можно более правдоподобно. И всю залили чем то липким, но это точно не кровь, потому что запах не похож. Наверное, краска, одежду, судя по всему, теперь придется выбросить.

Кто то берет мою руку и подворачивает ее.

– Спокойно. Дай мне сделать свою работу.

Мужской голос, и я знаю, кто говорит – красивый темноволосый мужик по имени Дэн. Так его все тут называют. У него темные брови вразлет, темные короткостриженые волосы, чеканный профиль и обалденные глаза. Светлая кожа, чисто выбритые щеки, крепкий подбородок… Я видела его очень недолго, Фролов познакомил меня с ним вскользь: знакомься, Лина, это Денис Реутов! – он вообще здесь всех знает и Дэна тоже… Не успела я повосхищаться его неземной красотой и невероятно соблазнительной задницей, как он деловито уложил меня на пол, засыпанный листьями, и принялся лить эту липкую гадость и дергать меня за конечности.