— Как всегда, — ответил Болан. Он выхватил «беретту» и послал девятимиллиметровую смерть в это благостное, подлое лицо.

О'Ши чисто рефлекторно отпрянул назад, в глазах его промелькнула целая гамма выражений: от коварного до злобного, а от злобного — до совершенно беззащитного и по-детски перепуганного. Вторая пуля подарила ему третий глаз, светящийся смертью.

Следом распростился с жизнью Скофлан, а после него и холеный политик сошел в царство теней. Пули завершили подсчет голосов, не доставив никому облегчения.

На столе, перед мертвым председателем, лицевой стороной вверх лежала толстая голубая папка с документами. На ней была наклейка с крупной надписью: «Кливлендская магистраль».

Болан взял со стола снайперский значок и переложил его на залитую кровью папку.

Символ смерти — и эта надпись... Очень подходящее соседство.

* * *

Прямо у выхода из Терминал Тауэр он столкнулся со Сьюзан Лэндри. Та, видимо, не ожидала подобной встречи и выглядела крайне смущенной.

— Стыдно, Сьюзан, — укоризненно проговорил он. — Значит, ты мне все-таки не доверяешь?

В ее глазах на миг вспыхнула робкая надежда.

— Я... я вспомнила, как ты говорил мне, что безопасная квартира безопасна лишь единожды. Я испугалась: вдруг ты не вернешься?

— Теперь уже все в порядке, — успокоил Болан.

— Он был там? Ты говорил с ним?

Болан кивнул.

— Он признал себя виновным, Сьюзан.

— Не считай меня за дурочку, черт побери!

— Ты права. Поверь, я очень сожалею. Он получил от меня пулю.

— Так ты же обещал!..

— Я сказал, что буду играть по твоим правилам. Ты обманула меня, детка. И я тебя обманул. Ни один из них не висит на твоей совести. А я уж как-нибудь переживу случившееся. Без стыда. Он заслужил это, поверь.

— Я обманывала не ради него. А ради них! Ради моей матери и моей бабушки! Как ты мог использовать меня в своих целях?

— Я тебя не использовал, — устало сказал Болан. — Да я ничего, по сути, и не сделал. Они это сделали с собой. Давным-давно. Все эти годы они лишь маскировались под людей. А на самом деле были только оболочками с трупными червями внутри, и ничем иным.

Лэндри заплакала.

— Боже мой!

— Мы, вероятно, попрощаемся, — печально проговорил Болан.

Ее голубые глаза вспыхнули, но быстро погасли.

— Я думаю — да.

Болан сделал шаг прочь.

— Мак! Я все-таки напишу эту статью!

— Рад за тебя. Подбери цитаты.

Лэндри слабо улыбнулась.

— Чудесный великан. Чудесный, усталый, жалкий великан. Ищешь свои семимильные сапоги?

Болан улыбнулся в ответ, пытаясь уместить вечность в одном последнем взгляде, затем повернулся и пошел, больше не оглядываясь.

Ни один человек не является островом и уж тем паче — целым континентом. В данный момент Болан не ощущал себя даже частью маленькой лужайки.

Это, возможно, был последний обман в его игре. В игре с самим собой. И Болан знал, что возвращается в свой самый одинокий «дом» во вселенной.

Но, по крайней мере, этот дом сумеет обогреть его.

Трубы Кливленда будут дымить нынешней зимой.

Как и прежде. Как всегда...

Эпилог

Эту статью я долго не могла начать: не знала — как. Но вот теперь — пишу. И завтра, надеюсь, ее будет читать весь мир.