— Все это прекрасно, — сказала я, — но кто будет разводиться с кем? Кто будет ответчиком?

Как я и ожидала, они хотели, чтобы я взяла вину на себя. Я ничего не имею против и даже в каком-то смысле нахожу, что мне нужно взять инициативу на себя, чтобы выпутаться из этой истории. И в то же время не могу придумать, кто мог бы стать соответчиком, ради кого я взяла бы на себя вину.

Они были так довольны, что сама мысль о таком варианте не ужаснула и не отпугнула меня, что обещали вручить мне тысячу фунтов в тот день, когда я представлю им доказательства моей неверности.

Это предложение придало мне смелости попросить у них сразу некоторую сумму, хотя мне стоило многих усилий обратиться к ним с такой просьбой.

— Как только я поправлюсь, тут же поступлю на работу, — сказала я. — Не думайте, пожалуйста, что мне нужны ваши деньги, — просто какое-то время я не смогу работать.

После этого последовало еще одно совещание так же шепотом. Естественно, я сразу же увидела, что это их встревожило. Если бы они согласились платить мне помесячно какую-то сумму, я могла бы не спешить представить им так интересующие их доказательства! Однако спустя некоторое время адвокат обратился ко мне:

— Должен вам сказать, что у лорда Глаксли нет личных средств, он получает содержание от родителей, и, если вы потребуете от него через суд, чтобы он содержал вас как свою законную жену, лорд Марленд вообще прекратит выплачивать ему что бы то ни было и вы не получите от него никаких денег. Но поскольку мы уверены, что вы не захотите вынудить лорда Марленда принять подобные меры и придать делу еще большую огласку, мы согласны до того момента, пока вы не представите нам доказательства вашей неверности своему супругу, выплачивать вам три фунта в неделю, каковая сумма будет перечислена на ваш счет в банке. Если вы предпримете попытку добиться увеличения этой суммы, лорд Марленд откажется от какой-либо ответственности в отношении вас и прекратит выплачивать содержание своему сыну до того времени, пока брак не будет расторгнут.

Я поняла: что бы я ни сделала, я нахожусь целиком в их власти, но была так рада хоть каким-нибудь деньгам, что согласилась на все их условия.

Я вышла на улицу, чувствуя себя как какая-нибудь уволенная судомойка, и, только вернувшись домой, я заплакала. Но, с другой стороны, я могу понять, что Пупсик их сын и им ужасно неприятно, что он женился на дочери акробатки.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Все это очень хорошо, но прошлого не вернешь.

Было время, когда три фунта в неделю казались мне роскошью. Теперь я вижу, что это предел бедности. Сейчас на дворе осень, и я не могу разгуливать в крепдешине и делать вид, что в пальто мне слишком жарко.

Я только молю Бога, чтобы поскорее найти какую-нибудь работу.

К счастью, вернулся Хью. Когда я рассказала ему, что со мной случилось, он отнесся ко мне очень по-доброму и с пониманием.

— Бедная Линда, — сказал он, — ну и впутались же вы в историю!

А когда узнал об условиях развода, он пришел в ужас.

— Не знаю, почему вы должны пачкать себя всей этой грязью, — возмущенно заявил он. — Пупсик сам во всем виноват. Вот пусть и берет вину на себя.

— Тогда я не получу ни пенни, — сказала я, — не могу же я питаться воздухом.

— Вы получите кое-что, когда умрет лорд Марленд, — ответил Хью. — Он, без сомнения, оставит все сыну, тогда вы можете рассчитывать на треть его дохода.

— А сколько ему лет? — спросила я.

— Года шестьдесят два или шестьдесят три.

— Значит, если он доживет до восьмидесяти, мне придется восемнадцать лет голодать; благодарю вас, мой милый Хью, но ваш совет мне кажется неудачным.