— Ба, это же мои московские бабушка с дедушкой были!

— Да, Киреныш, они. Пока все на эту пару пялились, из машины показался твой папа, открыл багажник и вытащил букет из ста белых роз.

— Из ста? — восхитилась я. Бабуля кивнула.

— Так много их было, что потом не знала куда расставить.

Ба, прикрывая рот тем же концом платочка, заулыбалась. Мои губы в ответ счастливо растянулись. Обнялись, забыв, что происходит на улице, заново переживая замечательный момент из жизни нашей семьи.

— Дальше, ба, дальше!

— Стоим мы на крыльце все в муке, напротив эта красивая пара и смотрим-разглядываем друг друга. Как Володя подошел, у Томочки глаза засветились. Но опомнилась вдруг, что в муке вся, подняла фартук лицо обтереть. Тут москвичи просто застыли, а дочка, засмущалась, хотела в дом кинуться. По улице ропот понесся, все ждали, что же будет…

Она вздохнула. Я тоже перевела дыхание, совсем забыла, что дышать надо!

— Ну, ба, ну же!

— А Володя цветы из рук выпустил, все розы по земле веером рассыпались. На колени перед Томой упал, живот руками обнял, да голову на него положил, словно услышать тебя пытался! Мама застыла, нерешительно за вихры его потрепала, а он заулыбался и такой счастливый в этот момент был, что все бабы вокруг заплакали. Да что говорить, мужики тоже спешно слезу стряхивали. Родители Володи растрогались, подошли и стали обнимать-целовать молодых. Вечером мама с ними уехала. В Москве свадьбу справляли, у нас делать не стали. Не достойны люди, что на маму косо смотрели, с ней за одним столом сидеть. Я так решила. Обидно, что все повторяется. Запамятовали соседи урок — за любовь наказывать нельзя! Не знаю, что теперь делать? Телеграфировать маме, чтобы забрала? Приедет, увидит дверь, старые обиды всколыхнутся, и не отпустит больше сюда! Может, как эгоистка рассуждаю, но не хочу уезжать, особенно сейчас. Чувствую — здесь мое место!

Задумалась. И вправду, что делать? У мамы тогда надежда была, что все устроится. Она получала письма, в которых папа объяснялся в любви и обещал приехать за ней. Так и писал, верь мне, жди! Я читала, мамочка показывала. А ей, оказывается, непросто было, в животе я уже сидела! И бабушку жалко.

— Останусь. Не надо телеграфировать. Я правая, мне боятся нечего. Только надо с Ингой встретиться, узнать, что с ним происходит.

— По поселку ползут слухи, что ты был вчера с Кирой, — тетка смотрела мне в глаза, выискивая ответную реакцию на слова.

— Я был, но…

— Одни говорят, что ты ее изнасиловал, другие опровергают…

— Хоть кто-то умный!

— Другие опровергают, уверяя, что она спровоцировала тебя неподобающим поведением.

— Скажи, Марта, ты сама веришь этому?

Она, конечно, не верила. Опустила глаза и почти шепотом произнесла:

— Кто-то вымазал дегтем дверь Киры.

Задохнулся от несправедливости.

— Сейчас я должен быть с ней! Отпусти меня!

— Ты не понимаешь, в каком положении оказался! Иван верит, что они покрывают тебя, пытается убедить написать заявление в милицию! Говорит, есть улики! Видишь, до чего дошло? Обвиняют не разобравшись! Правильно отец решил увезти тебя.

— Марта, прошу, сходи к ней! Объяснись, успокой.

— Ингмар, забудь! Ты скоро уедешь, сплетни утихнут. А сейчас ни шагу за дверь. Не зли отца.

Застонал от бессилия. Ну как не понимает! Не смогу забыть.