— Да это не из нашего, — махнула она равнодушно рукой. — Это из другого подъезда. Соседи твои через стенку, кстати. Тоже на десятом этаже живут. Так вот они дверь свою сегодня не могли открыть.

— Что-то сегодня у всех двери не открываются, — машинально поддержала Лика беседу, напряженно прислушиваясь к монотонным сигналам в трубке. — Так что там у них с дверью-то было?

— С дверью-то? — беззвучно шевеля губами, Мария Васильевна считала петли на спицах. — А-а, что-то с замком. Часа три возились, не могли войти. Хотели уже дверь ломать, да она вдруг открылась.

— Как это?

— А так, — женщина подняла на нее глаза и заулыбалась. — Уж не знаю, что и как, но сначала не могли открыть. Хозяйка шумит. Говорит, что кто-то изнутри закрылся. А кто может закрыться? Вор?! Так вещи все на месте оказались. Чудно!

— Действительно… — Какое-то смутное подозрение мелькало в мыслях, мешая сосредоточиться. — Ну и чем все это закончилось?

— А ничем… Хозяйка побежала за участковым, Витька по вызову отошел минут на двадцать, а когда опять все собрались у двери, она с первого раза и открылась. Чудно!

— Ну, может, замок какой-нибудь сложный, — предположила Лика, опуская трубку на рычаг. — Всякое бывает…

— Нет, — покачала головой Мария Васильевна, — замок самый обыкновенный, с предохранителем изнутри. Витька-то по этому поводу сильно сокрушался. Ладно, говорит, у этих, это у вас значит, у них импортный, сложный, а тут местного производства, и не открывается.

— Ну, и что же за причина-то была?

— А кто знает? Витька шумит, участковый шумит. А когда ушли все, я эту женщину видела на улице. Она говорит, что кто-то был у них в квартире. Точно, говорит, был… Милиционеру-то она не сказала, боялась, за дуру ее примет. А со мной поделилась…

— Как же она определила? — медленно опускаясь на стул, спросила Лика осипшим от волнения голосом. — Что-нибудь нашла?

— Да нет. Штора на балкон была сдвинута.

— Штора?! — брови ее поползли вверх.

— Ага, — кивнула Мария Васильевна. — Она точно помнила, что занавешивала балконную дверь. А когда пришла, занавесочка была сдвинута в сторону. Причем, говорит, небрежно так, наспех. Даже две петли оборваны.

— А что же она милиционеру не сказала?

— А докажи им, мужикам. Скажут — блажь бабья, да больше ничего. И так шуму было…

— А… а что ему на балконе-то делать?

— А бес его знает. — Мария Васильевна опустила рукоделие и пристально посмотрела на Лику:

— У тебя все в порядке?

— Да, да, — поспешила она ее успокоить. — Устала очень…

— Я и смотрю — бледненькая вся, прям ни кровиночки. Отдыхать нужно побольше.

И она снова забормотала, отсчитывая петли узора.

Лика медленно поднялась со стула и поплелась на улицу. Чудовищная усталость от накопившихся неприятностей буквально раздавила ее. С трудом переставляя ноги, она добрела до машины и без сил упала на переднее сиденье. Опустив голову на руль, внезапно вспомнила про записку, переданную дружелюбным соседом.

В полумраке салона строчки плясали перед глазами, не желая никак складываться в слова. Наконец после долгих усилий ей удалось разобрать следующее: “Пацан у нас. Если хочешь увидеть его живым, плати. Первый взнос пятьсот долларов, остальное потом. Не вздумай заявить в милицию. Пожалеешь!”

— Господи!!! Господи!!! Что же мне делать?! — Зубы начали отстукивать четкую дробь.