- О нет, имеет, - яростно сверкнула глазами Кэролайн. – Самое прямое

отношение,  если  хочешь  знать.  Мейси  едва  стало  лучше,  неужели  ты  не

замечаешь? Даже я это поняла, а ведь я бывала здесь гораздо реже, чем ты.

Она была другой!

- Именно, - кивнула мама. – Она была…

- Счастливой! – рявкнула сестра. – Мейси начала  жить своей жизнью, а

тебя это напугало точно так же, как и дом на пляже. Ты считаешь себя такой

сильной,  потому  что  никогда  не  говоришь  о  папе?  Так  вот  что  -    скрывать

чувства  умеет  любой,  а  встретиться  с  ними  лицом  к  лицу    могут  только

сильные люди.

- Я все отдала, чтобы сохранить нашу семью, - твердо сказала мама. – А

тебе, как я погляжу, и этого недостаточно?

- А мне и не нужно все, - выдохнула Кэролайн. – Я хочу только, чтобы

ты  позволила  мне,  Мейси  и  себе  помнить  папу  и  горевать  о  нем,  если

хочется.

Мама громко вздохнула.

-  И  еще  я  хочу,  чтобы  мы  провели  неделю  на  отдыхе,  как  в  старые

добрые времена, - закончила сестра. – Вот и все.

В офисе повисла тишина, изредка прерываемая тихим гулом лампы под

потолком.

- Мне нужно быть здесь, - сказала, наконец, мама. – Я не могу уехать.

- Всего на неделю, не навсегда.

-  Я  не  могу.  Мне  жаль,  -  с  этими  словами  мама  твердой  походкой

прошла в кабинет и захлопнула за собой дверь. Должно быть, разговаривает с

Раткой или снова заполняет какие-то документы.

Я  посмотрела  на  сестру,  та  стояла  некоторое  время,  молча  глядя  на

закрытую  дверь,  затем  развернулась  и  направилась  к  выходу.  В  ее  глазах

стояли слезы.

-  Кэролайн.,  -  позвала  я,  но  она  уже  выскочила  на  улицу.  Я  хотела

последовать за ней, но не знала, что могла бы сказать ей. С одной стороны, я

понимала ее гнев, но с другой я понимала и маму. Неделя – это не навсегда,

как  сказала  Кэролайн,  но  для  мамы  даже  неделя  вдали  от  работы  может

казаться  вечностью.  Она  нашла  свое  безопасное  место,  свою  нишу,  если

угодно, свое убежище, и ей не хочется покидать его, возвращаясь в мир того,

что ее пугает.

В  мамином  кабинете  было  тихо,  и,  когда  часы  пробили  пять,  я

собралась уходить. В нерешительности постояв у двери в ее кабинет, я все же

просто  взяла  свою  сумку  и  вышла  на  улицу,  громко  захлопнув  входную

дверь, чтобы мама знала, что я ушла.

Подойдя  к  дому,  я  еще  издалека  увидела  лежащую  на  ступеньках

коробочку  –  маленькую,  аккуратную  и  со  знакомым  обратным  адресом:

«Уотервиль,  Мэйн».  С  коробкой  подмышкой  я  зашла  в  дом  и,  найдя

ножницы, открыла ее. Внутри лежали, как обычно, рекламные буклеты  – на

первой  картинке  был  изображен  старый  ремень  от  брюк,  в  каждой  из

дырочек которого висела связка ключей, а на второй фотографии были те же

самые связки ключей, аккуратно разложенные в разноцветную коробочку со

специальными отсеками под каждую из них.