– Вы?!

– Ну, ясно. Только не для себя. Для этого двойника. А впрочем, – Шервуд подался ко мне через стол, доверительно понизил голос, – я начинаю подозревать, что никакой это не двойник.

– Тогда что же это?

Он снова медленно откинулся на спинку кресла.

– А черт его знает. Раньше я думал да гадал, ломал голову, покоя не находил – и все равно понять ничего не мог. А теперь мне плевать. Может, есть и еще такие, как я. Может, я не один… все-таки утешение.

– Ну а этот телефон?

– Я сам его спроектировал. Или, может, не я, а тот двойник, если только он человек. Этот телефон вдруг очутился у меня в голове, я и выложил его на бумагу. И учти, я чертил, а сам понятия не имел, что это за штука и для чего она. То есть, конечно, я сообразил, что это какое-то подобие телефона. Но хоть убей, не понимаю, каким образом он работает. И никто на фабрике не понимает. Если верить законам физики и здравому смыслу, то эта чертовщина просто не может работать.

– Но вы сами сказали, ваша фабрика выпускает еще уйму всяких поделок, в которых вроде бы нет никакого толку.

– Сколько угодно, – подтвердил Шервуд. – Но там я не сам составлял планы и чертежи, я их и не касался. А с этим так называемым телефоном совсем другой коленкор. Я знал, что надо такие телефоны производить, знал, сколько их понадобится и что с ними делать.

– Что же вы с ними делали?

– Переправлял их одной фирме в Нью-Джерси.

Что за чушь!

– Как же так? Значит, у вас в голове неведомо откуда берется чертеж… что-то вам подсказывает – дескать, фабрикуй у себя эти телефоны, а потом отсылай их куда-то в Нью-Джерси. И вы ничтоже сумняшеся покорно все это выполняете?

– Какое там ничтоже сумняшеся. Не только сомневался, а чувствовал себя дурак дураком. Но ты сообрази: этот мой двойник, мой второй мозг, неведомый помощник из другого мира – зови, как хочешь, – ни разу меня не подвел. Он спас меня от банкротства, давал дельные советы, столько раз меня выручал. Кто же отвернется от своего доброго гения?

– Кажется, понимаю, – сказал я.

– Чего ж не понять. Игрок верит в свою удачу. Вкладчик, когда покупает акции, полагается на чутье. Но и удача и чутье могут изменить, а тут у меня штука верная и надежная.

Он протянул руку, взял телефон без диска, пытливо оглядел и опять поставил на стол.

– Этот – один из первых, я давным-давно принес его домой, так он и стоит. Все годы я ждал, но он ни разу не зазвонил.

– Да ведь вам телефон ни к чему, вы и так обходитесь.

– Думаешь, причина в этом?

– Уверен.

– Пожалуй, так оно и есть. Но иногда не знаешь, что и думать.

– Ну а эта фирма в Нью-Джерси – они вам пишут?

Шервуд покачал головой:

– Ни строчки. Просто я отсылаю туда аппараты.

– И расписок не получаете?

– Никаких расписок. И никакой платы. Да я ее и не ждал. Когда ведешь дело сам с собой…

– Сам с собой?! Так, по-вашему, фирмой в Нью-Джерси заправляет тот двойник?

– Не знаю, – сказал Шервуд. – Ничего я не знаю, черт подери. Столько лет это гвоздем торчит у меня в голове, и все время я пытался хоть что-то понять, но так и не понял.

Лицо у него стало затравленное, и я от души его пожалел. Должно быть, он это заметил. Он вдруг засмеялся:

– Ты из-за меня не огорчайся.