— Не надо, — покачала головой Хейвен. — И роскошный номер мне ни к чему. Мне бы только иметь место, где поспать. Я без всего на свете могу обойтись, за исключением кровати.

— Похоже, то, что для тебя — предмет первой необходимости, для меня — непозволительная роскошь, — протянул Адам. — Сон — это единственное, чего я себе не могу позволить.

Хейвен не забыла о том, как в последний раз побывала в доме Адама — старинном здании на Уотер-стрит. Она помнила стену, завешанную картинами Марты Вега с изображениями жутких катастроф. Она знала, что никогда не забудет страшное подземелье под фундаментом. Но кровати она там не видела, совершенно точно.

— Ты совсем не спишь? — осведомилась она.

— Я постоянно занят, — ответил Адам.

— Но ты… ешь?

Он искоса взглянул на Хейвен. В первый момент она перепугалась, что перегнула палку, но Адама ее вопрос, похоже, позабавил.

— Я могу есть, но я редко испытываю голод. Хейвен, ты хочешь понять, человек ли я?

— Мне просто любопытно. Но ты не возражаешь?

— Суть в том, что я не знаю, кто я такой. Я почти ничего не чувствую. Как правило, у меня нет ни порывов, ни желаний. Но все меняется, когда я с тобой. Когда ты рядом, я оживаю. И не важно, что в основном они приносят мне страдания.

— Я причиняю тебе страдания? — прошептала она.

Адам вымученно усмехнулся.

— В девятнадцатом веке я провел долгую зиму, странствуя по России с войском Наполеона. Французские солдаты говорили мне, что замерзать не больно. Хуже всего — оттаивать. — Адам указал на расстояние между ними. — Сохранение дистанции продлевает агонию. Я жажду впитать твое тепло. Мои муки закончатся от прикосновения к тебе. Но я так не поступлю. — Внезапно Адам перевел взгляд за садовую ограду. У кованой решетки на них таращилась какая-то бродяжка. — Извини, я покину тебя на минутку.

Адам стремительно бросился к незнакомке. До Хейвен донеслись звуки рассерженного голоса Розиера. Затем подъехала машина, и двое мужчин в деловых костюмах схватили женщину под руки и усадили на заднее сиденье. Он вернулся к Хейвен помрачневшим.

— Кто это? — требовательно воскликнула Хейвен. — Что ты сделал с этой бедняжкой?

— Бедняжкой? — сердито переспросил Адам. — Она — бывший президент Общества «Уроборос». Она дважды пыталась тебя убить, и однажды ей это удалось.

— Падма Сингх? — ахнула Хейвен. — Но…

— Ты думала, что я отдал приказ казнить ее.

— Я читала в газетах, что она пропала. А ты мне сказал, что заставил ее заплатить за все, что она натворила.

— Поверь мне — Падма страдает за свои грехи, — произнес Адам. — Но я ее и пальцем не тронул. Я лишь изгнал ее из Общества. Она часто является сюда, чтобы вымолить у меня прощение. Сегодня она объявила, что располагает ценными сведениями. Падма меня сильно раздражает. Но я знаю — ты бы ни за что не пожелала, чтобы кого-то убили ради тебя. Или я ошибался?

— Конечно же нет!

— Разумеется. Твое слово — закон, — горделиво сообщил Адам. — Я — древнее создание, и я консервативен в своих обычаях. Новое я постигаю медленно. — Неожиданно он запрокинул голову и указал вверх. — Смотри! Вот она!

— Кто? — спросила Хейвен.

— Черноногая моевка Иеремии.

На ветку села небольшая чайка. Птица зябко ежилась и практически слилась с серым пасмурным небом.