Я кричала ему в лицо, выплёскивая свой гнев и ненависть, и не успела заметить, как он выбросил руку вперёд, схватил меня за горло, и сдавил его. Я глаза вытаращила в испуге, хотела крикнуть, но вышел хрип, колени подогнулись, и я начала оседать, неотрывно глядя в пустые глаза своего убийцы. Он просто сжимал моё горло, и, кажется, с любопытством наблюдал за тем, как я ловлю ртом воздух. Огромная ручища обхватила мою шею вокруг, что даже удивительно, в глазах у меня начало темнеть, но хватка не была особенно крепкой, дышала я без проблем, а в обморок сама посоветовала себе грохнуться, чтобы прекратить, наконец, свои мучения.

— Как ты сказала? Я завидую, потому что ты его любишь? Деточка, а ты не думала, что мне ничего не стоит, заставить тебя полюбить меня? Без всяких денег? Сама на коленях приползёшь и просить будешь.

— Нет…

— Будешь, — заверил он. — А потом я верну тебя мужу, вот и проверим, как сильна его любовь. Такая чистая и искренняя.

Он руку разжал, и я свалилась ему под ноги. Не задыхалась и больно мне не было, но страх упорно пробирался по позвоночнику вверх, холодя. Вот я дура. Нашла, что этому типу в лицо орать.

До дома мы дошли в полном молчании. Я даже не нашла в себе сил внутрь войти, села на скамейку, привалилась спиной к нагретой солнцем стене и закрыла глаза. Слышала тяжёлые шаги рядом, потом Гриша потряс меня за плечо. Я глаза открыла, не зная, сколько времени прошло, я, кажется, задремала.

— Иди в баню, — проворчал он, а я, признаться, не сразу поняла, о чём это он. Потом всё-таки поднялась, прошла за ним к распахнутой двери. В помещении пахло сыростью, в стене лишь одно крохотное окошко, через которое проникал свет, но его было явно недостаточно, и я часто заморгала, пытаясь в полумраке разглядеть обстановку. На тёмной деревянной лавке стояло два ведра с водой, от одного из которых шёл пар, рядом ковш, мочалка и кусок мыла. На крючок, рядом с дверью, Гриша повесил полотенце.

— Раздевайся, — поторопил он меня. — Ещё раз я греть воду не буду.

Я кивнула, но не пошевелилась. Голову повернула, осторожно покосившись на него. Гриша стоял, прислонясь плечом к дверному косяку, руки на груди сложил, и глядел на меня с нескрываемым любопытством.

— Раздевайся, — повторил он.

— Выйди, — попросила я.

— Это приказ или просьба?

— Я не буду при тебе!..

— Хочешь, грязной остаться? Ну, давай. Но спать будешь на полу.

Я сопела от обиды и бессилия, подняла, ставшие невероятно тяжёлыми, руки, и расстегнула молнию на кофте. Это было самое простое. А вот дальше… Крепко зажмурилась, и решила: чёрт с тобой. Что б ты подавился, гад.

Он вышел, когда я бросила на пол футболку. Я даже не ожидала такого. Обернулась, не веря тому, что у него совести хватило уйти. Выдохнула с облегчением, и, решив поторопиться, разделась до нага, и начала мыться. Изо всех сил тёрла себя мочалкой, мылила волосы, опрокидывала на себя воду, ковш за ковшом, и напевала под нос какую-то дурацкую песенку, лишь бы не заорать в голос. Закончив, завернулась в полотенце, принялась стирать одежду. И не сразу поняла, что за слово повторяю раз за разом: болото, болото, кругом болото.

Не сбежать.

Как мне отсюда сбежать?!

Так как выбора у меня особого не было, из бани я вышла в одном полотенце. Слава Богу, оно было достаточно большим, и надежно прикрывало и грудь и бёдра. Поэтому я, не забыв гордо вскинуть голову, решительно прошла мимо крыльца к бельевым верёвкам, которые были натянуты рядом с сараем, и принялась развешивать бельё.