– Четыре года, Алекс! Это же целая вечность!

«Ты даже не представляешь, насколько…» – подумал я про себя. Думал, это никогда не закончится. По факту мне еще повезло. Интерполу понадобилась моя помощь в одном щекотливом дельце. Не то бы мне пришлось сидеть еще столько же. И будто подслушав мои мысли она спросила:

– Тебе дали четыре года?

– Шесть. А потом еще накинули двушку.

– За что?

– За поножовщину.

Соня вздрогнула. Такая чистюля… Знала бы ты, в какой грязи меня извозили. И чего мне стоило выжить.

– Значит, ты попал под амнистию?

– Что то вроде того, – усмехнулся криво. Амнистией то, во что меня втянули, назвать было трудно. С другой стороны – лучше так.

– Послушай, но ведь так нельзя… Нужно что то делать… Я не знаю, как здесь с этим обстоит с точки зрения права, но…

– Остынь. Я к тебе не за этим пришел.

– А за чем?

– Так. Просто увидеть.

Она задрожала. Снова отвела взгляд. Между нами повисла тишина, в которой я почувствовал, как отчаянно она сама с собой борется. С одной стороны, искренне желая мне помочь, а с другой – поскорее забыть обо всем том дерьме, в которое я макнул ее. Ну, и правильно. Я даже не сомневался, что будет так. Где Соня Гейман, а где я теперь? К черту.

– Ладно. Пойду я…

– Постой!

Она осмотрелась и подбежала к лежащей на столе сумочке. У меня свело зубы от понимания того, что она собралась делать. Чтобы успокоиться, отвел взгляд. Залип на портрете девочки, стоящем на каминной полке.

– Вот! Возьми… На первое время хватит, а там…

– Оставь себе! – рявкнул я. – Мне не нужны твои подачки.

– Но…

– Я могу и сам о себе позаботиться.

– Тебе хоть есть, где жить?

– А если негде? Что? Приютишь?

Она побледнела и отшатнулась. А я улыбнулся цинично. Что и требовалось доказать. Бывший зэк уж точно не пара для такой женщины. Я не знаю, сколько уйдет времени на то, чтобы от этого отмыться. Чтобы что то сожрать не по расписанию, чтобы, садясь за стол, не класть перед собой соединенные в запястьях руки. Чтобы не пригибаться, сука, когда выходишь на улицу, и снова привыкнуть к не зарешеченным окнам. Я даже сейчас вот пил вино, а до конца так и не верил, что могу это делать… Лишь усилием воли я держал плечи прямо. И лишь усилием воли смотрел ей в глаза. С панически расширенными зрачками.

Как же меня бесил ее страх! Что она там себе надумала? Что зона превратила меня в зверя, и я теперь наброшусь на нее, как шакал на кость? Так я чужими объедками не питаюсь. Даже такими, на миллион долларов, как София. Перед глазами всплыла картинка – она с каким то мужиком в машине.

– Нет. Не приючу. Ты же понимаешь, что между нами все кончено… Правда?

– О да, принцесса. Я не дурак. Знаешь только, что интересно?

– Что? – она сглотнула. Я проследил, как комок прокатился вниз по ее горлу. С трудом подавляя в себе желание попробовать на вкус ее кожу. Такая ли она сладкая, как мне запомнилось? Теперь, когда Соня стояла так близко, искушение было чудовищным. У меня все внутри сводило от желания повторить то, что мы однажды начали…

– Как быстро ты утешилась?

– Ч что?

– Как быстро пустила к себе в койку другого? Этого сексгиганта, с которым ты обжималась в машине.