– Иди, – согласились мы, – а чего ты в косыночке ходишь?

– Так положено, – сказала девочка, – так молокане ходют. Пойду брата искать, а то я яму шумела, а он ня отклякается. До свиданьица вам!

– До свиданья, – попрощались мы с Маней и поплелись к машине. Мы были заинтригованы и даже напуганы. Нам было непонятно, как можно не смотреть телевизор и ходить с косыночкой на голове.

– Бедненькая, – решили мы.

А потом вернулись папа и дядя Миша, принесли нам обещанный лимонад, и мы поехали дальше, в сторону озера Севан, и дядя Миша смешно рассказывал, как весь автовокзал оборачивался на папину прическу, а буфетчица не хотела брать деньги за кофе, все смотрела на отца и называла его «бядовой головушкой».

Часам к двенадцати мы уже были в Ереване. Сначала завезли Дядьмишин агрегат в НИИ математических машин, а потом поехали на прием к Самвелу Петросовичу.

– Ты зайди к нему первым, пусть он привыкнет к твоему виду, а мы с девочками в приемной посидим, – сказал отцу дядя Миша.

Мы терпеливо переждали в коридоре взрыв истерического хохота, которым Самвел Петросович встретил моего отца.

– Хочешь, я тебя отправлю к своему парикмахеру? Может, он чего нибудь придумает? – всхлипывал он на все отделение.

– Не надо, – отнекивался отец, – я дома к своему парикмахеру схожу.

– Дааааа, – подмигнул нам дядя Миша, – неймется ему, все домой тянет, можно подумать, домашний парикмахер уже не сделал свое черное дело!

А потом вышла прехорошенькая медсестра и пригласила нас с Маней в кабинет для осмотра.

– А вы пока посидите в коридоре, – улыбнулась она дяде Мише.

– Если только вы потом обещаете и меня посмотреть, – расцвел дядя Миша.

– Папа, – Маня укоризненно посмотрела на отца, – я все Ба расскажу.

– Иди отсюда, незнакомая девочка, я тебя знать не знаю, – отмахнулся от нее дядя Миша.

Мы с Маней зашли в кабинет и устроились на низенькой кушеточке возле окна. Я зацепила взглядом инструменты, аккуратно сложенные на специальных лотках, и мигом затряслась от страха.

– Не дам ему посмотреть свое горло, – громко сглотнула я.

– Нарка, не глупи, – скосилась на меня Маня, – зачем мы тогда сюда ехали?

– Не знаю, – заупрямилась я, – но этот Петросович ко мне не прикоснется, это точно!

И тут открылась дверь, и в кабинет вошел Самвел Петросович. Он оказался высоким, холеным и невероятно красивым мужчиной. Маня заулыбалась и пригладила ладошкой торчащий чубчик.

– Здравствуйте, красавицы, – проворковал Самвел Петросович.

– Здравствуйте, – расцвела Маня, – вы тоже красивый!

Я засопела и больно пихнула ее локтем в бок.

– Ты чего несешь?

– Отстань! – прошипела мне Манька.

– Ну с, барышни, – пропел Самвел Петросович, – кто первый покажет мне свое горло?

– Я покажу, – вскочила Маня, – я врачей не боюсь. А Нарка пойдет второй, она почему то докторов боится!

– Да? – Самвел Петросович удивленно посмотрел на меня поверх своих очков. – А отца своего Нарка тоже боится?

– И отца боится, – заложила меня Маня, – когда Дядьюра с работы домой возвращается, от него лекарствами пахнет, так вот Нарка к нему не подойдет, пока он в душ не сходит.

– Ты заткнешься или как? – рассердилась я.

Но Манька уже не могла мне ответить – Самвел Петросович светил ей в рот фонариком и что то там высматривал. Поэтому она скосила в мою сторону глаз и погрозила кулаком.