Кристина: Будущий муж Кловер?

Элис: Чтобы спланировать, у нас еще есть где-то двадцать лет.

Кристина: Скучаю по тебе.

Элис: Я приеду через две недели.

Кристина: Наконец-то!

Элис: Мне сейчас нужно разыскать твою будущую невестку, но ты же расскажешь мне о свидании?

Кристина: Я вернулась домой с трусиками в сумочке.

Элис: Это хорошо?

Кристина: Думаю, он нашел меня.

Элис: Ты расскажешь мне всё. Две недели!

Буквально через несколько секунд пришло еще одно сообщение.

Энди: Мы только что приземлились. Скоро увидимся.

— Кловер, — позвала я ее умоляюще, когда она меня снова проигнорировала. Кловер почти всегда игнорировала меня, потому что ей было два года, и она была вечно занята собственными делами.

— Ты не сможешь меня найти, мама!

Её голос послышался из того самого шкафа, в котором я её только недавно нашла. В какой-то момент мне стало страшно за её будущее. Кловер немного приоткрыла дверь, чтобы внутрь попадал свет, и я засмеялась. Она не особо любила темноту, и я с удивлением заметила, что Кловер продержалась в этом шкафу довольно долго. При взгляде на свою дочку у меня сжалось сердце.

В тот миг, когда я узнала про свою беременность, я поняла, что нашла мой клевер. Наши с Рейфом отношения были не типичными, и любовь была безграничной. Мы дополняли друг друга своей непохожестью — что было большой редкостью, а Кловер была нашим доказательством. Когда я сообщила Рейфу, что он станет отцом, тот совершенно растерялся. Он довел себя до слез, выставляя себя на всеобщее обозрение, и в тот момент я поняла, что не смогу полюбить его сильнее. Он был мужем, который слепо меня обожал и всеми силами старался облегчить мою тяжелую беременность.

Во время наших долгих разговоров, начиная со дня знакомства, ни один из нас не затрагивал тему детей. Я понимала, что когда-нибудь захочу ребенка, и была уверена, что Рейф с его любовью к детям тоже захочет. В нашем союзе это была самая странная часть, но она была просто… данностью. Пока мы не заимели семью, ни один из нас не понимал, насколько же сильно мы стремились к ней.

Это был лучший день в нашей жизни.

На свет появилась Кловер, покрытая желтухой и протестующая в полный запас воздуха в легких. Рейф держал нашу желтенькую малышку и начал свою роль любящего родителя с того, что заявил, будто это я её описала.

Этот день тоже был лучшим днем в нашей жизни.

И такие дни случались снова и снова.

Например, тот, когда я отдраивала до блеска наш громадный одноэтажный дом на ранчо для нашей малышки и зациклено стремилась сделать его самым лучшим для своего мужа, который доверил мне всю свою оставшуюся жизнь. Я была, как никогда, настроена сохранить навсегда всё, что он мне так щедро давал.

Поэтому в тот день я собрала нашу малышку и, завершив полет, после небольшой паузы планировала отправиться в Калифорнию и устроить мужу сюрприз.

— На-на-го! — завопила Кловер, увидев на пороге рядом с Энди Голландку. Та протянула руки и, схватив свою правнучку, крепко прижала её к себе. По щеке Голландки скатилась одинокая слеза счастья.

Энди улыбнулся ей, подмигнул и обнял меня:

— Хорошая работа, куколка!

— Это все ты, Энди, — ответила я, возвращаясь к Голландке и Кловер.

Мы знали, что Голландка сделала большой прорыв: она впервые согласилась на поездку в Денвер. Собственно она вообще впервые куда-то путешествовала со дня смерти деда Рейфа. Вскоре после нашей помолвки Рейф признался, что Голландка была матерью его отдалившегося отца и что она тоже встала на сторону Рейфа после того, как ее сын предал своего сына. Сначала она потеряла сына, а потом и мужа. Голландка всегда была интровертом и под пристальным вниманием чувствовала себя неуютно.