Но какова цена этой безделицы, цена страха? Она огромна. Столько стоит жизнь, близость к Богу! Такова реальная цена безделицы под названием страх. Нам приходится выбирать между жизнью и страхом. Это неравноценный обмен. И Хенаро хотел, чтобы я испугался… своего страха.

Следующее видение не заставило себя ждать.

Целый день Данила выглядел ослабленным и разбитым.

Все говорило о том, что новая встреча с Кристиной не за горами.

Данила торопился, ходил из одного угла комнаты в другой, пытался сосредоточиться.

Вдруг перед его глазами пронеслась черная тень…

Удар. Вспышка света. «Я вижу!» – только и успел прокричать он.

*******

Кристина сидела в своем кабинете и пыталась сосредоточиться на делах. Но ее душа была не на месте. Мысли путались, тело ныло, словно его подвергли жесточайшей пытке. Кристина казалась себе мешком с водой, дряблым резиновым шаром. Почему все так?.. За что ей все это?..

В какой-то момент ее объял приступ безотчетной тревоги. Хотелось сбежать, спрятаться, скрыться. Она снова чувствовала себя маленьким ребенком – слабым и беззащитным. Все повторяется: надежды сменяются разочарованиями, вера – отчаянием, страсть – болью.

Ей совсем не на кого опереться. Кругом нее люди, но она одна. Ее одиночество пряталось прежде или за наигранной беспечностью, или за официальной серьезностью. Теперь оно вырвалось наружу, сбросило эти маски и обнажило свой хищный оскал.

Нет, Робинзон Крузо не знал одиночества. Ты можешь встретить свое одиночество только в толпе людей. Одиночество – это ночной кошмар. Сновидение, в котором ты гонишься за ускользающим от тебя человеком.

Кругом сотни, тысячи людей… Ты бежишь, расталкиваешь случайных прохожих. А силуэт этого человека, похожего на тень, все время маячит где-то впереди. Ты зовешь его, но он не откликается. В ответ на твой зов он лишь ускоряет свой шаг.

Она совсем одна. Разве поймут Кристину ее родители? Да и как им рассказать о той боли, которая поселилась у нее в сердце? Рассказать – значит причинить им боль, но от этого боли не станет меньше.

И разве друзья смогут разделить с ней ее душевную муку? Каждый поглощен своими проблемами и думает только о себе. Все хотят быть услышанными, но никто не хочет слушать.

В приемной вдруг стало шумно. Дверная ручка нервно заездила вверх-вниз. Кажется, секретарь Кристины пыталась остановить какого-то непрошенного гостя, заграждая дверь начальницы собственным телом.

– Я же вам сказала, Кристина Александровна занята! – кричала секретарь.

Да что за ерунда! Скажите, что это я пришел! И все!

«Руслан Ветров!» – Кристина узнала бы его голос из тысячи; она запаниковала.

Доли секунды, и дверь ее кабинета с грохотом отворилась.

– Кристина Александровна, извините, пожалуйста… – секретарь выглядела виноватой и озабоченной.

– Кристина, здравствуй! – Руслан отодвинул секретаря в сторону и прошел внутрь кабинета.

Как и всегда, он выглядел потрясающе. Высокий, статный, проникнутый безграничной любовью к себе. Удивительно, как ему удавалось столь искусно прятать свой изощренный эгоизм. Но удавалось, у несведущих людей всегда возникало ощущение, будто бы он любит всех, кроме себя.

В образе Руслана читалась странная смесь – мужественности, детской заинтересованности и искренней чуткости. Правда, он не имел ни малейшего представления ни о том, ни о другом, ни о третьем… Но зато сам этот образ был сработан его автором безукоризненно.

– Зачем ты пришел?! – Кристина встала и вышла из-за стола, ее губы едва шевелились.

Она ожидала бы увидеть в своем кабинете кого угодно – английскую королеву, Папу Римского, президента РФ или Святого Николая Чудотворца. Кого угодно – только не Руслана! Он явился из небытия, как удар грома среди ясного неба.