— Не знаю, что со мной произошло. Что-то резко плохо стало.

— У вас часто так бывает? — поинтересовался озадаченный врач.

— Иногда.

— Может быть, вы беременны?

— Что?

— Может, вы просто в положении? Обычное дело…

— Нет, — замотала я головой. — Не от кого.

— Думаю, вам следует немного отдохнуть, — сказал Патрик.

— Я бы не отказалась остаться у вас даже с ночевкой, — выдала я и посмотрела на француза со значением.

— Оставайтесь. Слово женщины для меня закон, — не раздумывая, ответил он и помог мне подняться.

Леонид вызвал домоправительницу и попросил показать мне мою комнату. Мне очень понравилось, что он назвал комнату «моей». Я пошла следом за симпатичной дамой, по-хозяйски окидывая взглядом интерьеры особняка.

— Мы будем вас ждать. Возвращайтесь! — крикнул мне вслед Патрик и вновь пошел веселиться.

Домоправительница привела меня в «мою» комнату, я томно ее поблагодарила и быстро упала на кровать, показывая, как мне плохо.

— Вам что-нибудь нужно? — поинтересовалась дама перед тем, как уйти. — Пожалуйста, на столике вода и соки, спиртное.

— Одним словом, жить можно, — обрадовалась я и раскинула руки, устраиваясь поудобнее.

— Если я вам понадоблюсь, у изголовья кровати есть кнопка.

— Прямо как в больнице.

— Мадам шутит? Кнопки вызова есть по всему дому. Дом слишком большой, и прислугу докричаться практически невозможно. А так все очень удобно. Вдруг вы себя неважно почувствуете или вам надо что-то принести — нажмите кнопку, и я к вам сразу приду. У меня в кармане звуковой пульт, на нем отображается сигнал вызова и место, откуда звонили.

— Мне нужно немного отдохнуть. Идите, ни о чем не беспокойтесь.

— Тогда хорошего вам отдыха.

Домоправительница ушла, я стала с ужасом вспоминать компанию своих покойных мужей и даже вслух выругалась, в надежде на то, что они оставят меня в покое. Мне казалось, во всех моих бедах виновата бабка Антонина. Она словно подшучивает надо мной, проверяет меня на прочность. Только я подумала о ней, как возникло ее отражение в чистом зеркале старинного трюмо. Я села, откинулась на подушки.

— Твоя работа? — произнесла я крайне недовольным тоном. — Зачем тащишь их из мира мертвых? Только не говори, что не можешь их успокоить. Тебе нравится испытывать меня на прочность?

— Не понимаю, при чем здесь я? — качнулось изображение Антонины в зеркале. — Ты присушила своих мужей, и только ты в ответе за то, что с тобой происходит. Наталья, скажи, тебе хоть немного жаль, что их больше нет? Ведь это такие страшные слова: БЫЛ и НЕТ. Ведь если бы не встреча с тобой, это троица сейчас была бы жива. И если разобраться, они были не такими уж и плохими людьми. В каждом было что-то хорошее. Они стали портиться и терять себя при встрече с тобой. Они БЫЛИ, и их уже НЕТ и никогда не будет… Ты хоть понимаешь, что натворила? Эти трое могли жить да жить. Их уже невозможно встретить на улице, невозможно им позвонить, и в их жизни уже ничего нельзя изменить. Это же так страшно…

— Антонина, ты меня что, в очередной раз принялась уму-разуму учить и на совесть давить? Нет их, потому что они сами так распорядись своей жизнью. Гуляли, пили, отключая мозги. И все им было фиолетово. А то, что их на улице нельзя встретить, это ты зря сказала.