|
В свете германского вероломства герой Мюнхена Чемберлен изменил свою точку зрения на ход событий в Европе. Теперь он желал найти ту крайнюю черту, дальше которой английское правительство отступать не будет. Эту черту он видел в обеспечении целостности польского государства — следующей возможной жертвы Германии. Он заявил 31 марта 1939 года перед полным составом парламента: «Правительство Его Величества намерено предоставить польскому правительству всю возможную поддержку. Мы дали польскому правительству все необходимые заверения по этому поводу». Гарантии Польше поддержали лидеры всех партий. Как пишет У. Манчестер, «Чемберлен изменил британскую политику, принятую в 1918 году, — избегать обязывающих союзов на континенте. Он еще не подписал договора о формальном военном «союзе, но он уже предпринял значительные шаги в этом направлении. Вопреки всем свидетельствам, он верил в то, что может отвратить Гитлера от выступления против поляков. И он верил также в то, что Польша была мощной военной державой. В обоих случаях он был не прав».
Гитлер поворачивает к Польше
В фокусе европейской политики теперь находилась Польша. В течение одного дня, 15 марта 1939 года, когда Гитлер послал войска в Чехословакию, Польша оказалась окруженной с трех сторон. Ровно через неделю Риббентроп вызвал к себе польского посла в Берлине Липского: «Польша должна понять, что она не может держаться среднего курса между Россией и Германией». Ее спасение в «разумном сотрудничестве с Германией и фюрером», в проведении «совместной антисоветской политики». По существу Польше предлагался выбор: либо стать сателлитом Германии и сохранить таким образом свой статус в Европе, либо исчезнуть с политической карты мира. В это время Гитлер и Редер были на борту карманного линкора «Дойчланд», направлявшегося к Мемелю, который Литва получила в результате Версальского договора. Риббентроп в Берлине вызвал к себе представителя литовского правительства и через несколько часов радировал фюреру, что литовцы подписали отказ от Мемеля. Двадцать третьего марта Гитлер приветствовал «освобожденный» город. Возможно, в этот момент поляки почувствовали опасность, это был, по словам германского посла в Варшаве фон Мольтке, «очень неприятный сюрприз для польского правительства». Оно впервые ощутило себя на месте австрийцев и чехов. Его взоры обратились на Лондон и Париж. Разумеется, тревогу теперь испытывал и Советский Союз. М. М. Литвинов 18 марта 1939 года выдвинул предложение о созыве в Бухаресте конференции шести держав: СССР, Румынии, Польши, Британии, Франции и Турции — для создания «мирного фронта» против германской экспансии. Примечательно, что в Париже не осталось никаких письменных свидетельств реакции французского правительства на предложение, которое могло бы спасти это правительство. В мемуарах министра иностранных дел Бонне, где немало страниц посвящено малозначащим событиям, нет даже упоминания об этой инициативе. Чемберлен и Галифакс, по крайней мере, засвидетельствовали факт прочтения ими этого предложения. Чемберлен отверг его на том основании, что оно «преждевременно». Министр иностранных дел Галифакс назвал его «неприемлемым». Посол СССР И. Майский 19 марта попросил у Галифакса разъяснений. Галифакс ответил, что министры короны «слишком заняты», чтобы участвовать в бухарестской встрече. Чемберлен 23 марта в палате общин выступил в принципе против создания «противостоящих друг другу блоков» в Европе. Мотивы, которыми он руководствовался, были изложены им в частном письме 26 марта: «Я должен признаться в самом глубоком недоверии к России. Я не верю, что она способна к эффективному выступлению, даже если бы она хотела этого. Я не верю и ее мотивам». Посол Майский охарактеризовал этот отказ как «еще один огромный удар по политике коллективной безопасности». |
