По телефону Кребс по-русски прочитал Жукову документ, в котором Геббельс предлагал «установить контакт с вождем советского народа. Этот контакт важен для мирных переговоров между двумя державами, «которые понесли самые большие потери». Гиммлер не был уполномочен вести переговоры с западными державами, фюрер авторизовал переговоры лишь с Россией.

Чуйков не был профессиональным дипломатом, но его логика все же ближе к общечеловеческой, чем логика Кребса. Чуйков: зачем же признавать новое германское правительство, целью которого будет сбор всех сил с целью продолжать войну? Кребс: на этот вопрос может ответить мое правительство, но не я. Чуйков: давайте все же сначала покончим с войной, а потом уже разберемся с легитимностью нового германского правительства. Кребс стоял на своем: сначала признание правительства, а уже потом переговоры. Чуйков: это ситуация «ни мира, ни войны. Цель вашего визита сюда — вести переговоры только с СССР?» Кребс: да, только с СССР. Чуйков: «Но через наше посредничество и с другими союзниками?» Кребс завуалировал свою позицию. Аргументы были повторены Кребсом и прибывшему от Жукова генералу Соколовскому. События приняли облик фарса. Кребс напомнил коммунисту Соколовскому, что во Франции восстанавливается такой же, как и в Британии, капиталистический строй. Сталин не желает раздела Германии (говорит Кребс), этого хотят западные страны.

Оба генерала заметно устали, и утро встретило неординарную картину — Чуйкова и Кребса, пьющих коньяк и вспоминающих былое. В десять пятнадцать была прояснена официальная позиция Москвы: общая капитуляция, капитуляция Берлина или продолжение военных действий. Кребс заламывал руки, но советская позиция была неизменной. Кребс покинул штаб Чуйкова, Геббельс не принял советских условий, и Чуйков приказал: «Никаких больше переговоров. Приступайте к штурму».

В разговоре с Соколовским Чуйков признал, что сейчас, когда исход войны очевиден, никому не хочется умирать. В начале второго 2-го мая в эфире прозвучало: «Алло, алло. Говорит 41-й танковый корпус. Мы просим перемирия. В 12.50 по берлинскому времени вышлем представителей на Потсдамский мост. Отличительный знак — белый флаг. Ждем ответа». Чуйков ответил: «Поняли вас. Поняли вас. Передаем ваше предложение вышестоящему начальству». Вконец отчаявшийся выспаться Чуйков попросил не трогать его. Но, кажется, на этот раз это было серьезно. Спать не пришлось, два офицера были высланы к означенному мосту. Ничего не обсуждать, безоговорочная капитуляция. Здесь полковник фон Дюфвинг передал полковнику Семченко решение генерала Вейдлинга капитулировать. Сколько времени потребует капитуляция? Немцы обещали управиться за 3–4 часа. Было дано время до 7 утра. Через час Вейдлинг был уже у отчаявшегося выспаться Чуйкова.

Как оказалось, не было в живых и Геббельса. Геринга не могут найти. Кребс покончил с собой. «Маршал Жуков принимает капитуляцию Берлина». Итак, сказал Чуйков — герой Сталинграда, «это действительно конец». Вейдлинг ответил, что он в армии с 1911 года, и тут эмоции переполнили его. Он сел за стол и написал следующий текст: «30 апреля 1945 года Фюрер покончил с собой, а мы — те, кто дал ему клятву верности, — остались одни. В соответствии с приказом Фюрера, вы, немецкие солдаты, должны были продолжать сражаться за Берлин несмотря на нехватку боеприпасов, несмотря на общую ситуацию, которая делает сопротивление с нашей стороны бессмысленным. Мой приказ: в дальнейшем сопротивление прекратить. Вейдлинг, генерал артиллерии, бывший комендант зоны обороны Берлина».

Соколовскому и Чуйкову не понравилось только слово «бывший».