И ведь Чед сказал ей об этом. Он помогал ей, но при этом отчитывал за такое безрассудство. «Вы самая храбрая женщина, которую мне довелось встречать». Тогда он именно так и сказал ей, сияя белозубой улыбкой на загорелом лице. Небритый. Синеглазый. И в его глазах плясали смешинки. В них светилось сочувствие. А потом он повязал вокруг головы эту дурацкую бандану и стал похож на воскресшего апача. Густые черные волосы падали ему на плечи. С тех пор Чед ни разу больше не надевал бандану. Ей следовало сказать ему, как он ей нравится в таком виде. Возможно, когда-нибудь, когда они будут играть в теннис или…

Но этого «когда-нибудь» может не быть никогда. Господи, что же она наделала?

На пустынном шоссе в тот августовский день, раздираемая болью, мучимая страхом, Ли поверила ему. Она доверила свою жизнь незнакомцу. Почему же теперь, став его женой, Ли отказала Чеду в доверии? Она уже знала, что он за человек, как сильно она любит его, так почему же она позволила обиде и страху взять верх? Разве любовь не сильнее страха?

«Вы самая храбрая женщина из всех, кого мне доводилось встречать. Ваш муж будет гордиться вами».

Нет, ее муж не мог ею гордиться. Как Чед мог гордиться женой, отпустившей его на опасное задание без единого ласкового слова, не поцеловав его, не обняв на прощание? Разве он поверит теперь, что Ли любит его той беззаветной, жертвенной любовью, не знающей эгоизма, на которой только и держится настоящий брак, когда оба супруга верны данным ими обетам быть вместе в горе и радости. А если он так и не узнает, насколько сильно она его любит? Вдруг с ним что-нибудь случится, и он никогда…

— Поворачивай обратно, па, — вдруг сказала она отцу.

Монотонный монолог Лоис, нудно бубнившей о безрассудности Ли, немедленно прервался. Она повернулась к дочери:

— Что?

Не обращая внимания на изумленный взгляд матери, Ли повторила:

— Па, прошу тебя, поворачивай обратно. Я возвращаюсь.

— И не вздумай даже, Харви, она не понимает, что говорит, — воскликнула Лоис.

— Или поворачивай обратно, или выпусти меня. Я пойду с Сарой пешком, если так будет нужно. Я останусь с родителями Чеда, пока он не вернется.

— Харви, не смей! — стояла на своем Лоис. Но мистер Джексон развернул машину, доказывая жене, что он смеет поступать так, как считает нужным, и его жена снова повернулась к дочери: — Ли, ну зачем ты возвращаешься? Ты будешь с ним несчастна всю свою жизнь!

— Я чувствую себя куда более несчастной без него. Верно, Сара? — обратилась молодая женщина к дочери, и на лице малышки появилась робкая, но, как показалось Ли, одобрительная улыбка. — Без него мы будем несчастными и одинокими, правда?

— Тогда я просто умываю руки, — заявила Лоис. — И никогда не жди от меня…

— От тебя никто ничего не ждет, Лоис. Закрой рот, — отповедь Харви прозвучала неожиданно резко.

Лоис метнула на мужа изумленно-яростный взгляд и проглотила готовые сорваться с языка слова. Потом она гневно взглянула на дочь, но та встретила ее взгляд с упрямым спокойствием. Лоис пришлось отвернуться. Наконец она выпрямилась на сиденье, глядя перед собой с видом оскорбленной добродетели.

— Спасибо, па, — поблагодарила Ли, выбираясь из машины, остановившейся у дома Диллонов.

Харви Джексон достал ее чемоданы из багажника и донес их до двери.

— Ли, в горе и в радости Чед остается твоим мужем. Ты правильно поступаешь, девочка моя. Можешь на меня рассчитывать!

— Да, я знаю, — она поцеловала отца в щеку. Наклонившись к дверце, Ли попрощалась с матерью:

— До свидания, мама, — но ответа не получила, да она его и не ждала.