– Пока не знаю. Что‑нибудь про мир моды как он есть. А потом – роман, действие которого происходит на том же фоне. В юности я писала рассказы и мечтала когда‑нибудь превратить их в книгу. Забавно было бы попробовать, хотя и не уверена, что получится.

Джон и представить себе не мог, чтобы у этой женщины не получилось что‑то из того, что она задумала. Зато он прекрасно представлял себе Фиону за компьютером, пишущую книгу. Фиона интересно рассказывала истории про мир, в котором жила и работала, она знала этот мир, знала его людей. В этом Джон уже успел убедиться. У Фионы Монаган наверняка должна получиться книга, которую многим захочется прочесть.

– А вы представляете себе, чем станете заниматься после рекламного бизнеса? Или вместо?

Ей все было интересно в этом человеке. Фиона сама удивлялась этому интересу. Похоже, они были на пороге каких‑то очень личных отношений, определенно грозивших выйти за рамки рабочих. «Во всяком случае, то, что мы узнаем друг друга лучше, пойдет только на пользу совместной работе над рекламной кампанией „Шика“, – пыталась оправдать свой интерес Фиона.

– Честно? Нет, не думал, – ответил Джон на вопрос Фионы. – Никогда не занимался ничем, кроме рекламы. Может, это будет гольф? Далее представить себе не могу, что на свете есть жизнь помимо работы.

– Мы все время от времени так думаем, – согласилась с ним Фиона. – Иногда мне кажется, что я умру за своим письменным столом. Надеюсь, что не скоро, – добавила Фиона и тут же смутилась, вспомнив о жене Джона Андерсона и ее безвременной смерти. – У меня практически не остается времени ни на что, кроме работы.

– Что ж, по крайней мере, ваша работа позволяет ездить в разные чудесные места. Вроде Парижа и Сен‑Тропе. Не самый плохой вариант, не так ли?

– Да уж, – Фиона улыбнулась. – Во Франции просто чудесно. А в Сен‑Тропе я надеюсь выкроить пару дней, чтобы провести их на яхте со своими друзьями.

– Ну вот, теперь я завидую вам по‑настоящему, – признался Джон, оплачивая чек.

Очень жаль, но пора и Фионе возвращаться в офис, и ему тоже.

– Может быть, надумаете поехать и посмотреть на все своими глазами? Дайте знать, если захотите, чтобы я заказала вам билеты на показы.

– И на какие числа они назначены? – оживившись, спросил Джон.

Еще вчера ему не пришло бы в голову отправиться в Париж на показ мод. Это будет что‑то новенькое! Если вообще будет. Что вряд ли – рабочий график Джона был очень напряженный.

– Последняя неделя июня, но самые интересные дефиле в первые дни июля, – ответила Фиона. – Это потрясающе! Особенно когда всех знаешь. Но даже если попадешь па показы в первый раз – впечатление незабываемое!

– Вы меня просто заинтриговали, Фиона. Первого июля у меня важная встреча в Лондоне. Если удастся выкроить денек‑другой до или после, я дам вам знать.

Они продолжали разговор и на улице, направляясь к машине Джона. Жара, казалось, стала совершенно нестерпимой.

– Спасибо за ленч, – сказала Фиона, с облегчением усаживаясь в прохладный салон машины рядом с Джоном. Через пять минут они подъехали к офису.

– Все было чудесно. Спасибо, Джон. Я снова чувствую себя человеком. Человеком, готовым к работе. Мои сотрудники наверняка будут вам благодарны – сегодня я буду добродушна и терпима. Обычно я пропускаю ленч, что заметно отражается на моем поведении.

– Нам надо что‑то предпринять по этому поводу, – улыбнулся Джои. – Очень нездоровая привычка. Честно говоря, я и сам этим грешу, – добавил он топом заговорщика. – Но сегодня, сидя рядом с вами, я подумал о том, что ленч – отличное изобретение человечества.