— Он в православной вере стоит? — сомневался инок. Почему-то не обращаясь напрямую у Палычу, наверное, в силу природного стеснения или монашеской деликатности.

— Ты в православной вере стоишь? — прокричал Бенедикт.

— Вроде, да, — ответил Палыч.

— Вроде? — навострил уши аскетичный монах.

— Он точно православный! — заорал прямо в иноческую бороду святой карлик. И только попробуй не поверить! Надо сбагрить Палыча в монастырь, недосуг Владыке с ним, что называется, «таскаться», дел полно… Понимаешь, монашья твоя морда!..

Вряд ли инок понимал «божественные дилеммы», однако вёл он себя странно! По крайней мере для продавца. Ведь продавцу — главное получить прибыль, и не важно, что есть прибыль: деньги в монастырский общак или бесплатная рабсила для обители, коей (силой) являются послушники… Зачем лишние вопросы?

— Зайдите к иеромонаху Гермогену, — изрек черноризец после некоего раздумья. — Он заместитель настоятеля Андрея и ведает вопросами набора новых иноков. Я… могу проводить. Нам туда!

Аскетичный монах потихоньку двинулся «туда». Уткнувшись взором в землю под ногами!.. С этим интеллигентом в золотых очках всё просто. В монастырь собрался… Стоит лишь глянуть на надменное лицо и ухоженные руки!.. Не доверяет Богу, шельмец, надеется только на себя. К тому же, завидущий сукин сын!.. К слову, и монахи такие, нет разумевающих, ни одного праведного!..

Рыжий карлик и Палыч нагнали инока, пристроились сбоку. Погребли ровным рядком дальше вместе.

— Помрём с голоду мы, коли изгоним торговлю! — вдруг с тоской вскричал инок. От избытка сердца говорят уста. Так бывает. Гости тактично сделали вид, что ничего не слышали.

— Скажи, монах… — начал Бенедикт. — Что значит «в православной вере»? — он сильно дернул инока за руку! Тот встряхнулся, изумлённо глянул на рыжего карлика с высоты среднего роста.

— Как это понять? — настойчиво повторил старикан.

Ризоносец остановился у «Ладанного крыльца» (тут продавали ладан), и с ним встали и его провожатые.

— Христианство делится на три большие ветви: мы — православные, есть ещё католики и протестанты, — повел инок озадаченными глазами.

— А когда меня посвящали в монахи, никаких делений не было! — задумался Бенедикт.

— Вы были монахом? — полюбопытствовал Иван Палыч.

— Когда-то Бог спас меня от кинжала убийцы! Меня — законченного жулика!.. Я так был Этим поражён, что решил отринуть всё мирское, — поведал Бенедикт с ностальгией. — Одел клобук, сел на велосипед и поехал по свету. Носил рубище, кушал постную полбу, ночевал под открытым небом. А главное — нёс человечеству свет Христовой веры, проповедовал любовь и мир во всем мире!..

Распрямись спина, раззудись плечо! Вспомнишь былое, и заулыбаешься!.. Былое — оно всегда чуточку лучше, чем нынешнее. Бенедикт улыбнулся и закончил:

— Церковь оценила миссионерские труды и возвела меня в ранг святых, увековечила в триптихе!..

Рыжий карлик горделиво подбоченился! Хвалите мене, хвалите! Осанна!

Иван Палыч несколько привык к выходкам «чудиков» и эти выходки его не трогали!.