– Да ну, мура! Как обычно, техники тучу гонят. Говорят, на Кронштадт сбросили мину. Сейчас сами посмотрим.

И Джамбулат понесся к Лехе Мостовому доводить до него вводную...

Три МиГа-3, разбежавшись по взлетной, один за другим взмыли в воздух. Маршрут был обычным, можно сказать, ежедневным, знакомым до зевоты. Несколько минут полета, и они оказались над Финским заливом, пошли над водой. Справа виднелся остров Котлин, где находится Кронштадт. Ничего похожего на разрывы и пожары в той стороне не наблюдалось. Да и вообще ничего необычного не было – ни в воздухе, ни на земле.

Бекоев повел звено курсом на Выборг. Пронеслись над Выборгским заливом, за которым начинается Финляндия. На финской земле тоже все было мирно и спокойно. Огни не горели, финские самолеты в сторону Ленинграда не летели, военные корабли курсом на наши воды не шли, равно как и гражданские. Словом, обычная картина.

Бекоев развернул звено, повел к Кронштадту. Прошли над подковами кронштадтских фортов, осмотрели внешний рейд. Отпали последние сомнения в том, что про мину – это все выдумки и чушь. Определенно ничего в Кронштадте не взрывалось этой ночью. И Бекоев мимо Ленинграда вновь повел звено в сторону Выборга.

Иногда Спартаку приходило в голову, что по существу их работа мало отличается от работы водителя автобуса. Разве что тот ездит по одному и тому же маршруту, а они летают. Ну вот еще разве пассажиров они не возят. Даже у таксиста больше разнобразия в жизни – то в один конец города съездит, то в другой. Они же крутятся в пределах квадрата, за который отвечают, и из пределов тех ни-ни без специального приказа. Пока Спартак получал удовольствие собственно от полетов, не надоело ему это дело. Тем более что с товарищами по лейтенантскому звену они постоянно придумывали себе в воздухе развлечения: то пройдут над самой водой, то отрабатывают групповое взаимодействие, слаженно совершая виражи, взмывая в «горки», одновременно пикируя и выходя из пике, то затеют учебный бой. Но, кто его знает, вдруг настанет момент, когда они пресытятся пилотажем и полеты по одному и тому же маршруту всех их начнут тяготить...

Рассвет они встретили в воздухе, а когда приземлились, было уже, можно сказать, светлым-светло.

– Пойду докладывать, что ночный полет активности предполагаемого противника не выявил, – вылезая из кабины, сказал Бекоев. – Финский берег темен, как штиблеты негра.

Другие звенья уже вернулись. Летчики лежали на росистой траве возле ангаров, гоняли патефон. Звучало, разумеется, модное не только в Ленинграде, но и в их эскадрильи танго «Огни Барселоны». Спартак тоже лег на траву, подложив под голову реглан.

– Может, дадут отбой, а, братцы? – сказал кто-то.

– Жди, – раздраженно откликнулся Жорка Игошев. – Это точно учения. И вранье, будто мину специально зарядили, чтобы на что-то нас проверить. Сейчас, чтоб мне не жить, еще какую-нибудь вводную зарядят.

– Накаркал, вороний сын, – сказал Мостовой. – Вон командир к нам топает.

Серегин издали махнул рукой, чтобы не вскакивали. Подойдя, присел на корточки, сорвал травинку, сунул в зубы. Обвел всех взглядом. И очень спокойно сказал:

– Война, хлопцы, вот так вот. С Германией. Напала на нас сегодняшней ночью.

Из патефона еще вырывалось танго «Огни Барселоны». Серегин поднялся, выплюнул травинку:

– Подтягивайтесь к КП. Комиссар вам все расскажет.

Командир ушел.

– Во дела! – первым высказался техник Дрогомыслов.

– Не «во дела», а вот это дело! – исправил Мостовой. – Наконец-то можно будет сойтись с кем-нибудь в нормальном бою. А то киснешь тут.

– Что обидно, войны может не достаться.