Взглянув через плечо, обнаруживаю, что ребята успели пробежать примерно полкруга. Останавливаться, раз уж я начал, совершенно не хочется.

— Если вы не против, сэр, я бы хотел поучаствовать.

Он рефлекторно бросает взгляд вниз, на мою ногу, точно так же, как это сделал Майк. Конечно, Эрнандес — футбольный тренер, но он, как и все остальные, знает, что случилось с моим коленом. Я и тренировочные брюки надел вместо шорт, чтобы скрыть шрам.

— Меня попросили не наседать на тебя слишком сильно, — усмехается он.

— Я ценю вашу заботу, но хотелось бы по крайней мере попробовать.

На раздумья Эрнандесу требуется не менее пятидесяти секунд.

— Ладно, Пайк, ты сам напросился. Шевелись! — рявкает тренер, обращаясь ко всем, когда я возвращаюсь в хвост колонны.

Я оказываюсь в компании девятиклассников, старающихся не отставать от остальных. Когда не ходишь на физкультуру больше двух лет, о существовании и правилах игр вроде «вышибал» просто забываешь. По окончании бега я испытываю неловкость, поняв, что сейчас нужно будет примкнуть к одной из команд, но, на счастье, Эрнандеса не интересуют взаимоотношения между старшими и младшими и прочие тонкости школьной иерархии. Он просто делит группу пополам от того места, где стоит сам, и я, обнаружив, что Майк играет в другой команде, все оставшееся время пытаюсь ради спортивного интереса «вышибить» его. Когда мы меняемся ролями, я с некоторым раздражением обнаруживаю, что он как раз намеренно старается в меня мячом не попадать, но поскольку в желающих «вышибить» меня недостатка не наблюдается, решаю на это обстоятельство внимания не обращать.

Вернувшись в раздевалку, я пахну потом и резиной, из которой делают баскетбольные мячи, но чувствую себя нормально. Сказать, что самочувствие отличное, было бы преувеличением — голова тяжелая из-за недостатка сна, но телесные ощущения изменились. Такое впечатление, что тело начинает просыпаться. После звонка к окончанию урока я примерно минуту разминаю поврежденную ногу. Она болит, но не так, как обычно. Мышцы напряжены после тренировки: и поджилки трясутся, но обычной ноющей боли нет. Завтра будет хуже… Но я ожидаю новых ощущений, пусть даже неприятных, чуть ли не с радостью.

— Кам… — окликает меня Майк, когда я уже собираюсь отправиться на урок тригонометрии. Его отлично слышно сквозь гул голосов и хлопанье дверей. — Утром я заходил на твою страницу в «Фейсбуке». Что происходит?

Я, недоуменно моргая, смотрю на него.

— Что? На «Фейсбук» заходил?

Оглянувшись, Майк продолжает говорить вполголоса:

— Тебе не кажется, что ты заходишь слишком далеко?

Для таких разговоров в пропахшей потом раздевалке слишком шумно. Внутри зарождается и быстро разрастается страх перед неведомым, побуждая меня немедленно отправиться домой и засесть за компьютер.

— Я не заходил на свою страницу, — говорю я, медленно выговаривая каждое слово, — уже несколько месяцев.

В течение какого-то времени Майк смотрит на меня, не произнося ни слова.

— Ясно. Значит, это был призрак.

Чувствую, как по спине ползут мурашки. Наверное, это проделки Логана. Не так трудно вскрыть аккаунт… Но спросить Майка, что именно он видел, у меня не хватает духу. Пытаюсь закрыть крышку ящика, но она заедает. Приходится снова ее открыть и как следует хлопнуть.

Похоже, минутная стрелка на стенных часах в классе, где проходит урок основ гражданского права, сломалась. Она ползет по циферблату, но крайне медленно, как будто в агонии. Я пытался войти на «Фейсбук» при помощи компьютера, стоящего в библиотеке, но доступ на этот веб-сайт из школьной сети запрещен. Я бы ушел со всех оставшихся уроков, но меньше всего на свете мне сейчас хочется привлекать к себе излишнее внимание.