— Так он вас будил мокрым полотенцем? — обрадовалась Аморель. — Ну, тогда он еще не потерян для общества. Вот увидите, Роджер, он у меня теперь будет молодеть с каждым днем.

Я и вправду чувствовал себя совсем молодым, начиная свой бег по холму и каждой клеточкой ощущая близость стройной, летящей фигурки Аморель, — хотя, пока я добежал до дома, мой возраст значительно прибавился. Правда, озноб прошел как не бывало.

Прежде чем мы зашли в дом, Шерингэм крикнул Аморель, чтобы она задержалась на минутку.

— Между прочим, — запыхавшись, произнес он, поравнявшись с ней, — а как вы узнали, что Мортон работал в том конце поля… как раз тем вечером?

— Я сама его видела. Это место хорошо просматривается с Верескового поля и… ах!

— Вот-вот, — ухмыльнулся Шерингэм.

— Ладно, Роджер, — сдалась Аморель, — не буду больше морочить вам голову. Я действительно поднималась тогда на Вересковое поле…

— А-а…

— Но я там не стала долго оставаться. Сразу же спустилась назад…

— Почему?

— Я уже говорила: мне хотелось посмотреть, что будет, понаблюдать за нашими детективами.

— А разговор с Тейперсом?

— Вранье. Да, он сказал правду, я все это выдумала. Я с ним не разговаривала, он вообще не знал, что я рядом, по зато я его видела.

— Аморель! — вырвалось у меня.

— Да-да, видела, и это уже чистая правда.

— И что, он срывал дикую розу? — спросил Шерингэм.

— Срывал, — спокойно ответила Аморель.

— Да ничего я не срывал! — вмешался я в разговор.

— А как бы иначе она туда попала? — спросила Аморель, не обращая на меня никакого внимания.

— И правда, как? — сказал Шерингэм. — Надеюсь, хоть это-то, по крайней мере, правда, юная леди?

— Почти что, старая ищейка, — засмеялась Аморель. — Будут еще вопросы?

— Да, целых два. Вы часто сюда приходили?

— Довольно-таки часто.

— И всегда вместе с кузеном?

— Не всегда. Обычно.

— Благодарю вас, это все.

— Это я вас благодарю, мистер Шерингэм.

И Аморель присела в шутливом реверансе, приподняв полы купального халата, а потом убежала в дом.

Я задержался еще на мгновение.

— Уверен, — искренне сказал я Шерингэму, — что она опять врала. Она и близко не подходила к этому месту.

— Беги, беги, — настойчиво выпроводил меня Шерингэм, — а то опять начнешь клацать зубами.

Не буду утомлять читателя описанием того, что мы с Аморель делали остальную часть дня. Скажу только, что мы сразу после завтрака ускользнули на машине, так что остальные не имели пи малейшего понятия о наших намерениях (и даже о нашем обручении), повидались с епископом (который был с нами чрезвычайно любезен) и обвенчались. Я запомнил первые слова, которые сказала мне наедине Аморель, став миссис Пинкертон. Вот они: "О, безжалостный Сирил, поцелуй свою бедную жертву, милый".

Под влиянием момента мы решили остаться в Эксетере на ночь, причем Аморель настояла, чтобы мы послали Этель телеграмму: "Похищена Сирилом, напоена допьяна и обвенчана. Вернусь завтра, Аморель".

Кажется, и она, и девушка на почте очень веселились, когда это отсылали, но я чувствовал себя глупо. Так же глупо было путешествовать без багажа, поэтому Аморель взяла меня в поход по магазинам.