Никогда не слышал в словах Этель такой язвительности. Обычно она добрейшее в мире существо.

Я повернул разговор в более надежное русло.

— Ты, конечно, предупредила мисс Верити, что он за тип?

— Нет, конечно, и не подумаю, — ответила Этель. — Я же не полная дура, Сирил. Даже ты должен понимать, что это наивернейший способ толкнуть ее прямо в его объятия.

— Но ведь она, кажется, достаточно взрослая, чтобы вести себя разумно, возразил я.

— Ей двадцать один. А девушка двадцати одного года, мой дорогой Сирил, в подобных вопросах значительно более глупа, чем семнадцатилетняя. И больше мне нечего сказать. Кроме того, женщина ни в каком возрасте не будет вести себя разумно в вопросах любви.

Одна из многих вещей, общих для нас с Этель, — это ее глубоко язвительное отношение к собственному полу. И вообще я заметил, что почти все приятные женщины презирают свой пол. Возможно, именно это и делает их приятными.

— Нет, — продолжила она. — Я сделала единственно возможное притворилась, что поощряю ее интерес к нему. Эльза пребывает в заблуждении, что мы устроили этот прием именно ради нее и Эрика.

— Тогда как на самом деле…

— Вот именно. Как я уже сказала, есть только одна надежда спасти ее нужно разрушить ее слепое увлечение, пока оно еще не зашло слишком далеко. И вот здесь, мой дорогой Сирил, на сцену выходят де Равели.

Я задумчиво покачал пенсне на шнурке. К тому времени мы уже успели забыть про колокольчики. Перед нами мирно плескался ручей в своем каменистом ложе; обычно это зрелище показалось бы мне очень привлекательным после Лондона; теперь же я едва замечал его.

— Ты играешь с огнем, Этель, разве нет?

— Да, и вполне осознанно. Я очень надеюсь, что этот огонь спалит Эрика.

— А если нет?

— Тогда нам придется принять еще более действенные меры, — непреклонно ответила Этель. — Говорю тебе, Сирил, я не перед чем не отступлю, чтобы спасти Эльзу от этого человека, хоть я и не несу за нее прямой ответственности, это, скорее, мой моральный долг. Она дочь самой лучшей подруги, которая у меня когда-либо была (ты не был с ней знаком, мы вместе учились в школе); родители Эльзы умерли, а близких родственников у псе нет. Формально она сама себе хозяйка, а я просто занимаю loco parenеtis. Я могла бы отказаться от этой роли, но даже если бы я не была так нежно привязана к самой Эльзе, я бы чувствовала себя обязанной присмотреть за девочкой ради ее матери. Скажу тебе откровенно, Сирил, я скорее придушу Эрика собственными руками, чем позволю ему заманить Эльзу в ловушку этого бесчестного брака.

Пророческие слова, которые мне потом часто пришлось вспоминать…

— Ну конечно. Несомненно. — Я попытался успокоить Этель, потому что она начинала слишком драматизировать ситуацию, а мне очень не нравится, когда раздувают трагедию из чего-то, к чему я имею отношение. — Значит, твой план таков: миссис де Равель, охваченная ревностью из-за того, что Эрик уделяет слишком много внимания мисс Верити. постарается вернуть заблудшую овцу в свой загон, причем так явно, что у мисс Верити откроются глаза, и она сможет подавить в себе эту пагубную страсть в зародыше?

— Что-то в этом роде, — согласилась Этель, уже более спокойно. — Если ты хоть что-нибудь знаешь о Сильвии де Равель, то поймешь — она не из тех женщин, которые позволят кому-либо или чему-либо, попавшему в их власть, вдруг вырваться на свободу. По-моему, здесь Эрик сильно просчитался. Сильвия не относится к тем, кого можно подобрать, немного позабавиться, а потом выкинуть за ненадобностью, как он привык поступать. Он добился ее, и, наверное, это стоило ему немалых усилий, сделав это, он приобрел достойного противника.