– Святая Красота! – воскликнул старпом. – Я и не знал, что их так много.

– Неужели дикая планета не оценит того, что мы для них сделали? – размышлял вслух капитан. – Не только экипаж «Рисстими», но и все остальные. Шестьдесят тысяч лет следить, направлять, оберегать, молиться, чтобы эти болваны не погубили себя.

Магнат Адасти улыбнулась ему изумрудными губами.

– Если вторжение состоится и мы возьмем на себя протекторат, то уж позаботимся об их соответствующем изъявлении благодарности. Приобщение столь варварских умов к участию в Консилиуме потребует героических усилий. И это после всего, что мы вытерпели по их вине!

– Капитан! – окликнул старпом. – На нас от Красноярска идет звено «Мигов».

– Давно пора! – выпалила магнат.

Мади Ала после некоторого колебания констатировал:

– Согласно показаниям мониторов, советские власти считают нас китайским секретным оружием.

– Китайским? – вспыхнул капитан, – Китайским?! Идиоты! Они что, уже не могут распознать по виду НЛО?

Магнат Лаши Ала Адасти неосторожно роняла зеленую слизь на сверкающий приборный щиток и большими глотками заправлялась жидкостью.

– В Космическую Всеобщность! – скомандовала она. – Безмозглые тупицы!

– Вот вам и блестящий план Лилмика! – усмехнулся капитан. – Какие будут распоряжения, магнат?

– Возвращаемся на невидимую орбиту. Думаю, распоряжения вскоре последуют от контрольного органа.

21

ИЗ МЕМУАРОВ РОГАТЬЕНА РЕМИЛАРДА

Появление летающих тарелок над Сибирью действительно не вызвало сенсации. Видеокассета, запечатлевшая событие и проданная советским правительством за баснословную сумму западным немцам, была такой четкой, что ее сочли очередным шедевром киномагов. Специалисты НАСА заявили, что ни один известный науке космический двигатель не соответствует движению предполагаемых тарелок. Они попросту опровергают законы Ньютона. Подобные суждения вкупе с подозрительной датой – сотая годовщина падения Тунгусского метеорита – привели к тому, что кассета была объявлена подделкой.

В течение следующих лет из различных частей света поступали сообщения о тарелках – правда, не в таком впечатляющем количестве, как над Подкаменной Тунгуской. Но, увы, мир был слишком озабочен своими насущными проблемами, чтобы удивляться внеземным посетителям. Опять летающие тарелки? Подумаешь, дело большое! Вроде дождя в Испании, пылевой бури в Оклахоме и убийственного смога в Лондоне и Токио.

В один из мрачных ноябрьских вечеров 2008 года, закончив сочинять длинную и ворчливую видеограмму Уме, которая прошлым летом вернулась в Саппоро, я сидел дома, выпивал и читал свой любимый исторический роман Прескотта «Человек на осле». В стакане поблескивала восхитительная темная жидкость – виски, подаренное мне Джеймсом Макгрегором, когда он в последний раз приезжал в Хановер. Дождь лупил по стеклам, огонь в камине затухал, мои ноги в шерстяных носках уютно зарылись в косматое брюхо кота Марселя, развалившегося на изодранной когтями оттоманке.

Уже после одиннадцати в дверь позвонили. Я с неохотой направил на улицу луч ясновидения и обнаружил Дени. Со вздохом отложив Прескотта, вытащил ноги из теплого пристанища и потянулся к кнопке домофона.

Входи, сказал я племяннику, случилось чего?

И да, и нет. Просто хотел потолковать, если не возражаешь.

Я не совсем трезв.

Ничего, я приведу тебя в чувство.

Только попробуй – натравлю на тебя Марселя…

Я распахнул перед ним дверь гостиной; с него ручьями текла вода.

– Иду из лаборатории, – сообщил он, снимая дождевик.