Так и есть. Шлюз именно там!

Иван уже собирался нырнуть во мрак и неизведанность, как из этого самого мрака высунулась сначала трехглазая жирная морда вертухая, а потом и все корявое могучее тело на упористых четырехпалых птичьих лапах.

Вертухаи был один к одному похож на старого знакомца Ивана, на того, что сторожил в угрюмом и тихом саду земных женщин, предуготовленных на роли маток в квазиярусах – жирный, оплывший и изленившийся евнух в гареме, посреди жен и наложниц владыки. Черт их разберешь, все на одну рожу!

– Вылазь, вылазь, браток, – покликал Иван.

Но рубить голову не стал. А ухватил вертухая за левую лапу, вывернул ее с хрустом, до отказа, ломая сразу все суставы– канетелиться и упрашивать некогда. Потом повалил и встал правой ногой на хребет, чуть прижал к черному полу. Вертухаи притих.

– Шлюз там?! – строго спросил Иван. Вмонтированный переговорник выдал скрежет и щелчки.

– Там, – коротко ответил вертухаи.

– Мне нужно в Меж‑арха‑анье, – приказал Иван, – в зал Отдохновений!

Вертухаи засопел, покрылся серыми каплями вонючего пота. Пластины на его загривке встали дыбом.

– А этих ты положил? – спросил он еле слышно.

– Я.

– Им оставалось совсем немного до отдыха. Они так мечтали о том дне, когда...

– Сейчас ты ляжешь рядом! – сказал Иван с железом в голосе. – Отвечай!

– Можно и в Меж‑арха‑анье, – прошипел вертухаи.

– Пошли!

Иван снял ногу. И ткнул кончиком меча в поясницу негуманоида, тот дернулся и как лежал, так и пополз на брюхе во мрак «стола».

Иван пригнулся и последовал за ним. Он просунул голову во тьму, на миг ослеп, но тут же прозрел – никакой тьмы не было. Они стояли посреди зеленой лужайки, прямо в коротко остриженной, а может, и от рождения невысокой траве. И белел перед ними испещренный рытвинами шар, самый обычный системный шлюз‑переходник.

– Входи первым! – потребовал Иван.

Вертухаи, прижимая изуродованную руку к груди, кивнул, согнулся и вошел в белый шар, прямо сквозь пористую стену. Иван юркнул следом. В шаре было темно, но Иван сразу ухватил вертухая за заднюю лапу. И пополз за ним. Ползти пришлось долго. Теперь Ивана нисколько не удивляло, что в шарике, чуть превышавшем ростом человека, лабиринтов было во все стороны на сотни и тысячи километров, а скрученного пространства, свернутого вдоль лабиринтов‑направлений, на миллионы парсеков. Многослойные, многоярусные миры – дело обычное и занудное.

Когда вертухаи вдруг свернул налево, Иван дернул его за лапу – не ошибся ли? Но тот пробубнил, что все верно. Иван помнил, что в прошлый раз он попал в Межарха‑анье другим лабиринтом, и потому скрипел зубами, но молчал.

Наконец их вынесло наружу.

– Зал Отдохновений, – буднично и уныло доложил вертухаи и с опаской покосился на чужака.

Белесый туман плыл по мраморному полу. Почти как в Осевом, подумалось Ивану. Он обернулся – ни вертухая, ни шара не было. Сбежал, паскудина! Ну и ладно, ну и черт с ним! Иван сделал шаг вперед, потом еще шаг.

Далеко‑далеко, почти у незримого горизонта возвышался над полом хрустальный куб‑пьедестал. На нем трон.

Трон – это сила и власть. Трон – это могущество! Но до него надо добраться.

Иван бросился вперед. Глаза у него горели, сердце билось учащенно. Он обязан успеть! Он обязан влезть на пьедестал, забраться на трон!

Он много чего обязан!

Из клубов тумана, справа и слева, выскочили два десятка трехглазых. Бросились на него с обеих сторон, заходя полукругом.