– Говори быстро и коротко – кто из ваших в России?

Где? Адреса, имена?! – неожиданно резко выпалил в сторону пленника ветеран аранайской войны.

Говард Буковски содрогнулся словно в агонии, позеленел еще больше.

– Нет никого! Я не знаю!

– Так нет или не знаешь?!

– Не знаю! Я маленький человечек, я никто‑о‑о...

– Убью, сука! – взъярился ветеран.

– Оставь его, – влез Дил Бронкс, он больше не хохогал, даже не улыбался. – Плевать на этого болвана, разве в нем дело?! Мы уже четвертый день сидим в бункере!

Мы уже третью неделю чего‑то ждем... Ты вот думаешь, он нам сдаст ребятишек из российского отделения Черного Блага, и все будет о'кей?! На‑ка вот, выкуси! – Дил сопроводил свои слова неприличным жестом, если бы его сейчас увидала Таёка, не миновать бы Неунывающему Бронксу взбучки. Но Таеки рядом не было, и потому Дил гнул свое: – Даже если мы р скопаем еще сто, тысячу агентов, резидентов, отделений, если мы накроем все «черные приходы» в Европе, передавим миллион этих вонючих клопов, разве изменится что‑то?! Нет, Кеша! Ни хрепа не изменится!

– Заткнись! – Булыгин вскочил на ноги. – За эти две недели мы выпотрошили половину земного шара! Они доперли, что на них есть управа, понял?! Парижский клан обезглавлен и растоптан! Крузя давил английскую гадину, они даже не поняли, что происходит, они расползлись как черви... Это ты, Дил отсиживался! Это ты все чистюлю из себя корчишь! Мы этих гнид растопчем и вобьем в навоз! Я почти сорок лет не был на старушке Земле, но я не ожидал увидать тут столько дерьма! Мы выведем нечисть!

Бронкс приблизил свое черное, блестящее, будто нагуталиненное лицо к лицу Кешиному и тихо спросил:

– Ну и чего ты этим добьешься?

– Чего надо!

– Остановишь Вторжение?

Кеша промолчал. Зыбкая былинка не остановит бронехода.

– Это называется, Кешенька, – продолжил негр, – бей своих, чужие бояться будут.

– Не ври! Какие они свои... мразь!

– Это точно. Но они еще большая мразь для тех, на кого работают. Ты что думал, ребятки из Системы будут жалеть дерьмоедов, что ты спровадил в ад? Они тебе спасибо скажут.

– А... – Кеша запнулся, – а тот свет, преисподняя?

– Ты сам‑то веришь в нее? – Бронкс улыбнулся. – Не веришь, Кеша. Это у Ивана от переутомления. Система есть, и негуманоиды есть, и армады боевых звездолетов есть, и резиденты их на Земле есть, а вот того света с Пристанищем да прочей муры никогда не бьшо, нет и не будет! Верно я говорю, ну ты, образина?

Оборотень Хар, которому предназначался последний вопрос, угрожающе зарычал. Иннокентий Булыгин засопел, отвернулся.

С Дилом Бронксом трудновато было спорить – поди проверь, чего там есть, а чего нету, никто преисподней своими глазами не видал, кроме Ивана, который, может, и впрямь переутомился в бесконечных мытарствах. Но Кеша не слушал негра, он для себя все давно решил: есть там что‑то или нет, он пойдет до конца, ему терять нечего, все одно через «барьерчики» сигать придется, так уж лучше непопусту, не зазря, лучше так, чтоб должок свой выплатить... России и безвинному люду. И пускай Бронкс не болтает, ему есть чего терять, а Кеше нечего, сытый голодного не разумеет. Вообще Кеша значительно скорее сошелся с Хуком Образиной и даже с АрманомЖофруа дёр Крузербильд Дзухмантовским, в просторечии, Крузей. Но с владельцем Дубль‑Бига‑4 у него не заладилось. Ежели потребуется с ним на смерть идти, придется идти, но под дудку его плясать, нетушки, Кеша имел во всем свое мнение.

– Да и это не главное, – горячился Дил, – это ерунда, пускай все, чего он понаплел, есть, пускай! Но надо же чего‑то делать, понимаешь, а Иван сидит да помалкивает, я его вообще таким никогда не видал! Да ежели где чего не так, он хватал капсулу, баки, разгонники, боеприпасов побольше – и только его видали, таких шустрых поискать надо.