– Нет, я о другом. Грядущие войны, сударыня, будут сражением умов, и чем дальше, тем больше. Собственно сражения людей отойдут на второй план… хотя, разумеется, полностью без них мы обойтись не сможем. Однако исход войн будут решать умы, и химики наверняка окажутся в их числе.

– Такие, как виконт де Ботранше?

– Разумеется. Мы совершенно точно знаем, что среди прочего он работает над проектом для французской армии. Конечно, сам проект строго засекречен, но его значение уже ни для кого секретом не является. Благодаря одному виконту де Ботранше, точнее, его работам, Франция может получить серьезный военный перевес.

– И именно поэтому он должен умереть? – мрачно спросила Амалия, которая обладала способностью схватывать на лету.

– Да, именно так кое-кто и решил, – с убийственной серьезностью ответил Осетров. – Чтобы Франция не получила решающего военного преимущества.

Амалия уже открыла рот, чтобы весьма ядовито заметить своему собеседнику, что она не считает себя подходящей кандидатурой для выполнения таких заданий, тем более что в Париже сейчас находится столь блистательная личность, как Сергей Васильевич Ломов, которому убить кого угодно – все равно что раз плюнуть; но тут Осетров удивил ее вновь.

– Как я уже говорил, у виконта неважное здоровье, и с годами оно не сделалось лучше. Обычно он живет и работает в своем пиренейском замке, но изредка ему все же приходится наведываться по делам в Париж. Кажется, я не упоминал, что виконт – поклонник оперы, и когда он приезжает в столицу, то обязательно посещает какое-нибудь представление. Так получилось, что позавчера виконт столкнулся в антракте с английским военным по фамилии Уортингтон. Зашла речь об одной из певиц, кто-то усомнился в ее таланте, слово за слово, и последовала ссора, а за ней и вызов на дуэль, которым виконт как дворянин и человек чести пренебречь не может. Завтра на рассвете наш безобидный химик и Уортингтон стреляются в Булонском лесу.

– Позвольте, – медленно проговорила Амалия, – это тот самый Уортингтон, которого еще зовут полковником? Британский агент, который пулей пробивает на лету подброшенную монету?

– Он, – кивнул Осетров. – И как вы понимаете, он совершенно случайно оказался в опере именно тогда, когда там находился виконт де Ботранше, и повздорил с ним тоже совершенно случайно. Кругом сплошные случайности, из которых торчат белые нитки… но следует отдать должное этому господину, для достижения своей цели он избрал самый надежный путь. Дуэль не считается убийством, и если общество и порицает ее, то больше для виду.

– У меня в голове не укладывается, – призналась Амалия после недолгого молчания. – Но ведь англичане и французы – союзники! Зачем же подсылать Уортингтона к этому бедолаге?

– Ах, госпожа баронесса, быть союзником англичан – это все равно что червяку быть союзником рыбака, – хмыкнул Осетров, и его черные глаза насмешливо блеснули. – Не забывайте, что мы говорим и о наших союзниках тоже, коль скоро мы оказались с ними в одной лодке. Впрочем, случай с виконтом очень хорошо показывает, насколько можно им доверять.

Амалия задумалась.

– Скажите, какие у виконта шансы против полковника? – спросила она.

– Ни о каких шансах, сударыня, не может быть и речи, – мгновенно ответил Осетров. – Виконт имел дело с порохом только с точки зрения химии, а сам в руках оружие никогда не держал. Насколько мне известно, его секунданты сняли на сегодня тир и пытаются научить беднягу стрелять, но вы сами понимаете, что это значит. У виконта де Ботранше нет времени, и он обречен.

– Очень жаль, – сказала Амалия, волнуясь.